11 февраля (29 января ст.ст.) 1918 года, 100 лет тому назад атаман Всевеликого Войска Донского, генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин, отчаявшись поднять казаков на защиту родного Дона от большевистского нашествия, покончил с собой, став первым белогвардейским генералом, погибшим в Гражданскую войну.

Атаман Всевеликого Войска Донского Алексей Максимович Каледин

Когда погибает человек, достойный всяческого восхищения, это больно и обидно. Вдвойне обидно, если такой человек погибает при обстоятельствах, не позволяющих за него даже помолиться. Каледин - человек, безусловно достойный восхищения. "Светлым атаманом" называл его известный исследователь Белого Движения Андрей Кручинин. Он своими руками свёл счёты с жизнью. Что ж, имеет смысл разобраться, что заставило этого, безусловно, мужественного человека поступит именно так. И если уж не оправдать, то хотя бы попытаться понять.

Жизненный путь Алексея Максимовича до определённого периода напоминал путь большинства офицеров Русской Императорской Армии, вышедших из казачьего сословия. Он родился 12 октября 1861 года на хуторе Каледин станицы Усть-Хопёрской, в семье войскового старшины (казачье звание, соответствующее подполковнику в регулярных войсках). Отец оставил Алексею Максимовичу дворянское звание и неплохое наследство, но сам будущий атаман к благам века сего относился равнодушно. Характер будущего героя Войска Донского был замкнутым и немногословным, поэтому о его детских годах известно немногое. Однако известно, что будущего атамана ещё мальчишкой привлекала военная служба (тем более, что среди казаков она была потомственным занятием), он любил военные игры и нередко разыгрывал со своим друзьями-казачатами самые настоящие сражения по всем правилам полководческого искусства.

Каледин окончил Михайловскую военную гимназию, а затем - Константиновское военное училище в Петербурге. В то время (период правления Александра Освободителя) Константиновское училище считалось пехотным. Выбор такого учебного заведения был странен для казака, однако Алексей Максимович объяснил его стремлением после училища самому выбрать свою дальнейшую деятельность. Пехотный командир во все века считался общевойсковым, так что выпускник пехотного училища действительно мог самостоятельно определить сферу приложения своих сил и знаний. Отучившись положенные 2 курса, Алексей Максимович поступил на 3 год в Михайловское артиллерийское училище. По окончании его, в 1882 году будущий атаман производится в офицеры и направляется на службу в конную артиллерию Забайкальского казачьего войска. Почему не своего родного Донского? - спросите вы. Ответ прозаичен: офицер, направляющийся на службу в Сибирь или на Дальний Восток по законам Российской империи получал двойные прогонные - на обзаведение, что позволяло Каледину начать свою службу, не обременяя родителей своими материальными проблемами. Этой возможностью он и решил воспользоваться в полном соответствии с христианской заповедью о почитании родителей.

В 1886 году Алексей Максимович поступает в Николаевскую Академию Генерального Штаба, которую заканчивает в 1889 году по первому разряду с производством за успехи в учёбе в подъесаулы. Дальше были шесть лет службы в приграничном Варшавском военном округе, где Каледин многое сделал для укрепления приграничных крепостей на случай войны, назначение на тыловую должность в штаб Войска Донского в Новочеркасске (вот когда пришлось вернуться к родным донским казакам!), в 1903 - 1906 годах Алексей Максимович Каледин возглавляет Новочеркасское казачье училище, после чего снова возвращается в войсковой штаб с повышением - уже заместителем его начальника. Карьерный рост идёт своим чередом: в начале ХХ века Каледина производят в подполковники, затем - в полковники, а в 1910 году - в генерал-майоры. В отличие от многих других ветеранов Белого Движения, Каледин не принимал участия в Русско-Японской войне. Впрочем, в этот "мирный" период его биографии в его жизни таки произошло одно важное событие: в Варшаве будущий казачий атаман познакомился со швейцаркой Марией-Луизой Оллендорф. Между ними вспыхнуло горячее взаимное чувство - и, несмотря на разницу вероисповеданий, Каледин женился: в 1895 году Мария Оллендорф стала Марией Калединой. Теплоту своих отношений они сохранили до самого конца, Мария Петровна Каледина была среди тех, кто провожал трагически погибшего атамана в его последний путь.

А.М. Каледин с супругой Марией.

До конца Каледин-офицер, Каледин-военачальник раскрылся в период Первой Мировой войны, которую он встретил в качестве начальника 12-й кавалерийской дивизии. Незадолго до роковых событий Алексей Максимович получил очередной чин, став генерал-лейтенантом. В подчинении Каледина находились следующие полки: Стародубовский драгунский, Белгородский уланский, прославленный Денисом Давыдовым Ахтырский гусарский и 3-й Уфимско-Самарский казачий полк Оренбургского казачьего войска. Во главе этой дивизии Каледин принял участие в Галицийской битве в составе 8-й армии, которой командовал Алексей Брусилов. В дальнейшем, как мы увидим, фронтовые дороги будут постоянно сводить вместе этих двух полководцев, пока октябрьский переворот не проляжет между ними непреодолимым водоразделом.

Военный историк-белоэмигрант Антон Керсновский пишет о том, что работа 12-й кавдивизии была выше всяких похвал. Именно Стародубовские драгуны 12-й кавдивизии первыми вступили во Львов. Ахтырские гусары отличились в бою 13 августа у Демни, успешно выбив из этой деревни австрийских драгун, защищавших подступы к стратегически важной плотине. 29 августа 1914 года австро-венгры на какой-то момент сумели прорвать русский фронт, из-за чего в критическом положении оказалась 48-я пехотная дивизия. Чтобы вывести пехоту из-под удара Брусилов отдаёт жёсткий приказ, позднее вошедший во все учебники: "12-й кавалерийской дивизии - умереть. Умирать не сразу, а до вечера". Каледин спешил три полка и занял с ними жёсткую оборону, после чего предпринял атаку в конном строю силами Ахтырского гусарского полка. 48-я пехотная дивизия была спасена от разгрома. К слову, командовал этой дивизией никто иной, как Лавр Георгиевич Корнилов, которому суждено будет потом сыграть столь важную роль в судьбе атамана Каледина.

За Галицийскую битву Каледин был удостоен Ордена Святого Георгия IV степени. Следует отметить, что Алексей Максимович никогда не забывал, что полководца создают его бойцы. В атаку он не посылал, а водил свои войска. В минуты передышки - дотошно вникал в дела нижестоящих начальников, стараясь избежать самомалейших упущений. А ещё - очень страдал, когда вспоминал своих павших на поле боя сослуживцев, таких, как знаменитые братья Панаевы. В конце 1915 года, среди тостов и чествований он мог взять слово и начать говорить, что война предстоит ещё долгая и тяжёлая, бои - не менее кровопролитные, чем те, в которых русская армия успела побывать, что победу ещё надо заслужить. Он был серьёзен и вдумчив - и рядом с ним такими же серьёзными становились его офицеры, начиная чувствовать огромность стоящей перед ними задачи.

В 1915 году Каледин был ранен - настолько тяжело, что принуждён был оставить фронт и отправиться в госпиталь. Из госпиталя он вернулся уже не на дивизию, а на корпус. 20 марта 1916 года Каледин получает под командование 8-ю армию - ту самую, в составе которой он когда-то командовал дивизией. Каледин снова под командованием Брусилова - на Юго-Западном фронте, который возглавляет Алексей Алексеевич. Именно 8-й армии Каледина суждено было сыграть ключевую роль в знаменитом Брусиловском прорыве, добившись наибольших успехов, именно армия Каледина прорвала позиции австро-венгров в направлении на Луцк, обеспечив взятие этого города (почему Брусиловский прорыв именуется также Луцким). Примечательно, что Брусилов в своих воспоминаниях весьма критично отзывается о Каледине, бранит его за нерешительность. Впрочем, этому есть вполне логичное объяснение: Брусилов писал свои воспоминания, находясь на службе в Красной Армии, и то, что Каледин в роковом 1918 году сделал ощутимо противоположный выбор, не давало Брусилову возможности в условиях советской цензуры воздать ему должное.

Каледин (слева) и Брусилов (справа) на фронте Первой Мировой войны.
Фото 1916 года.

К несчастью, неудачные стратегические решения Ставки и пассивные действия других фронтов не дали возможности Брусилову до конца реализовать свой замысел. Наступление захлебнулось, снова начались изматывающие позиционные бои - на подступах к Ковелю. Каледин, разумеется, не имеет власти прекратить бессмысленные атаки, на которых настаивают из Могилёва. Всё, что он может - это перенести свой командный пункт в передовые окопы пехоты, чтобы разделить риск со своими подчинёнными, как он это делал раньше, в бытность начальником дивизии. В этот период в его письмах домой сквозит беспросветный пессимизм. Предупреждавший в 1915 году, что победы ещё надо заслужить, он теперь воочию видит, как победа ускользает из рук русской армии.

А потом была революция. Демократизация армии очень быстро привела к её деморализации. Войска замитинговали. Комитеты отказывались признавать власть командующих, выносили резолюции не наступать, сами же солдаты принялись активно брататься с неприятелем, получая в окопы германскую пропаганду: за братающимися немецкими солдатами зорко следили их командиры, а нередко под видом солдат и вовсе подходили высокие чины германского генштаба.

Каледин был в числе тех генералов, кто категорически не принимал революции. Тем не менее, во имя продолжения войны (напомню: войны не захватнической, не империалистической, как пустословили Ленин со товарищи, а Отечественной - ибо враг продолжал оккупировать значительные русские территории) Алексей Максимович присягнул временному правительству и первое время сохранял лояльность к нему. Однако работать в условиях диктата солдатских комитетов Каледин не смог. Попытавшись просто не замечать их - он нарвался на протест, Брусилов же фактически поддержал солдат-саботажников. Вердикт командующего фронтом гласил: "Каледин не понимает духа времени! Его необходимо убрать!" Сам же Алексей Максимович скромно напишет, что ушёл из-за конфликта с Брусиловым, который слишком отпустил поводья армии.

Сдав командование армией, Каледин отбывает в столицу, где до него доходят слухи о готовящемся на Дону избрании атамана. Первом за несколько сотен лет. Какой-то офицер доверительно сообщил Алексею Максимовичу, что главным претендентом на новый пост считают его, Каледина. Реакция генерала оказалась неожиданной: "Народ, Вы говорите? Донским казакам я готов отдать свою жизнь. Но то, что будет, это будет не народ. Будут советы, советики, комитеты, комитетики. Пользы быть не может". В этой реакции - весь Каледин и всё его отношение ко всевозможным выборным инстанциям. И в ней же, по сути, - вся идеология нарождавшегося Белого Движения, категорически не принимавшего идей либерализма, что бы ни вопили сегодня наши подзаборные "монархисты".

Впрочем, на юг Каледин всё-таки отправился - на лечение в Кисловодск. Путь его пролегал через Новочеркасск, где донское казачество пыталось в условиях падения монархии организовать свою жизнь на... нет, не на новых, а на старых, традиционных для казаков началах. В мае 1917 года собрался Большой Войсковой Круг, председательствовать на котором пригласили влюблённого в казачью старину историка Митрофана Богаевского. Именно Богаевский и внёс на рассмотрение Круга кандидатуру Каледина, резонно полагая, что этот заслуженный генерал, увенчанный славой Галицийской битвы и Брусиловского прорыва, сможет объединить вокруг себя казачество. Идея Богаевского была встречена с энтузиазмом, и 16 июня представители всех окружных совещаний донского казачества обратились к Каледину с просьбой не отказываться от баллотировки. Генерала удалось уговорить - видя такую широкую поддержку со стороны казачества, он всерьёз поверил в возможность плодотворной работы на Дону, в возможность удержать Донское войско от развала, охватившего основную часть русской армии.

О том, как проходила церемония избрания Каледина атаманом и его вступление в должность, весьма подробно, хоть и не без ошибок в казачьей терминологии, генерал В.И. Гурко. Добавить к его рассказу можно разве что следующую подробность, заботливо сохранённую новочеркасской прессой и прекрасно характеризующую Каледина и его отношение к своей новой должности: «На кругу атаман выслушал приветствие старообрядца-начетника Кудинова и, благодаря за ласковое слово, подал ему руку. Тот ответил ему рукопожатием и вдруг, наклонившись, поцеловал руку атамана. Генерал А.М. Каледин наклонился тоже и в свою очередь поцеловал руку Кудинову. Круг разразился бурной овацией своему атаману». Старый казак спросил: «Не предашь?» Генерал Каледин, помолчав, твердо ответил: «Себя не предам». В своей торжественной речи при вступлении в должность атаман Каледин сказал: «В течение последнего месяца, беседуя со многими лицами, я слышал ото всех одно пожелание: чтобы поскорее были созданы условия для спокойной жизни, чтобы труд всех и каждого приносил бы пользу всей стране, чтобы свобода личности была действительно, а не только на бумаге, ограждена от всяких посягательств. Этим вопросом придется заняться в первую очередь», - и неожиданно закончил призывом: - «Не опускайте руки перед насильниками!» Как видим, Каледин снова озвучивает тезисы, ставшие впоследствии программными для Белого Движения. Он говорит о восстановлении порядка в охваченной анархией стране - и о противодействии тем, кто сеет эту анархию.

В свете таких его идей вполне логична активная поддержка, которую Каледин оказал генералу Лавру Корнилову в его деятельности по спасению армии и восстановлению дисциплины. Об отношении Каледина к корниловскому выступлению я уже имел удовольствие достаточно подробно. Стоит ли удивляться, что после провала корниловского "мятежа" временное правительство обрушило свои репрессии и на донского атамана. Тогда, в начале осени 1917 года, казаки встали на защиту Каледина и не допустили его преследования. Вероятно, именно по этой причине после Октябрьского переворота именно на Дон, к Каледину потянулись последние патриоты России, а Каледин - охотно дал приют бывшим корниловцам, позволив им формировать на казачьих землях Добровольческую армию для борьбы с большевизмом.

Лавр Георгиевич Корнилов и Алексей Максимович Каледин

Каледин предвидел, что будет трудно. И не скрывал, что казачество устало от войны. Тем не менее, формирование Добровольческой Армии он разрешил - а дальше смотрел сквозь пальцы, как добровольческое командование за бесценок или за водку скупает у казаков оружие. В отличие от большинства казаков, Каледин понимал, что пришедшие к власти большевики не оставят Донское войско в покое, что они наверняка попытаются - и очень скоро - переиначить жизнь казаков на свой социалистический лад. А ещё он видел, что Россия выходит из войны, оставляя в руках немецко-австрийских оккупантов обширные русские земли - и это накануне несомненной победы союзников по Антанте. Поэтому борьба против большевиков, и борьба вооружённая - как против агентов внешнего врага - была для него делом решённым.

На Дону складывается первое антибольшевистское правительство в форме триумвирата Корнилов - Алексеев - Каледин. На Корнилове - командование Добровольческой Армией, на Алексееве - финансовые и дипломатические вопросы, на Каледине - все проблемы, связанные с казачеством. Искал Каледин и контактов с оренбургским атаманом Дутовым, пытавшимся в это же самое время поднять оренбургских казаков. Ожидалось наступление дутовцев на Волгу. В голове Каледина начинает созревать стратегический план широкого антибольшевистского сопротивления: от Новочеркасска - на Харьков и далее на Киев, с опорой на Кубань и Терек как тыловые районы, одновременно Дутов развёртывает борьбу на Волге, опираясь на спокойное Уральское войско.

Увы, казаки, столь единодушно поддержавшие своего атамана в сентябре 1917-го, четыре месяца спустя не оказали ему ровным счётом никакой поддержки. Русская армия по приказу большевиков (вернее, их немецких хозяев) демобилизовывалась. Казачьи полки с фронта потянулись на Дон, неся с собой тлетворную социалистическую и пораженческую агитацию. На Дону явочным порядком стали возникать советы и ревкомы, а эти самозванные органы власти, в свою очередь - предъявлять ультиматумы атаману и войсковому правительству. Все воззвания к казакам успеха не имели - казачество упрямо тянулось по домам, оставаясь глухо к призывам встать на защиту старых донских вольностей. Случалось, что горсть белых добровольцев - вчерашних юнкеров и гимназистов - сдерживала наступление многократно превосходящих сил красной гвардии, в то время, как казаки сидели по своим куреням.

Большевики же, меж тем, осознав, какую опасность представляет для них нарождающийся на Дону альтернативный центр силы, приняли меры, стянув на Дон всё, что только можно было наскрести. И повели сразу с нескольких сторон наступление на Ростов и Новочеркасск. Противостояла им немногочисленная Добровольческая "армия" (не более дивизии мирного времени!) и разрозненные партизанские отряды идейных казаков во главе с Чернецовым, Дудоровым и ещё несколькими героями. 20 января 1918 года (старого стиля) отряд Чернецова терпит поражение от красноказаков Подтёлкова. Самого Чернецова большевики зверски убивают.

Чернецов Василий Михайлович - народный герой донского казачества.

28 января (старого стиля) Каледин предпринял последнюю попытку поднять казачество. В распространённом по его приказу обращении к казакам им жёстко ставились на вид многочисленные факты их недостойного, а то и прямо поведения . К азаки остаются глухи к этим призывам. По сути, Каледин оказывается заложником их пассивности. Он не может просто так сдать должность, как того в ультимативной форме требует Донревком во главе с Подтёлковым. Эту должность ему вручил Круг, единодушно избрав его атаманом. Своё атаманство он воспринимает, как и подобает настоящему христианину, не как честь, но как послушание, от которого просто так не откажешься. Но и сопротивляться давлению Донревкома, поддержанного столичными большевиками у него нет сил. Командование Добровольческой Армии ввиду невозможности отстоять Дон, начинает поговаривать об уходе на Кубань. Каледину предлагают уйти вместе с армией - но он не может этого сделать по той же самой причине, по которой не может выполнить требования Донревкома: власть ему вручил Круг как выразитель интересов всего казачества. Казачество ему доверилось . Подтёлков же и окружающие его крикуны-самозванцы избраны непонятно кем и выражают интерсы непонятно кого. Уступить им власть - значит предать доверие казачества, а на это Каледин пойти не способен. Даже преданный казачеством - он не может предать сам. "Не предашь?" - "Себя не предам". Уйти с армией Корнилова - по сути та же капитуляция перед Подтёлковым, оставление Дона на растерзание ревкому. Каледин мог бы просто плыть по течению, терпеливо ожидая трагической развязки, и принять мученическую кончину от рук большевиков. Так поступили его ближайшие соратники - Богаевский и Назаров. Но Каледин помнит, с каким энтузиазмом его упрашивали принять атаманскую насеку. И тогда в голове рождается страшный, невозможный план - но показавшийся ему единственно спасительным. Смерть атамана на своём посту должна напомнить казачеству о совести, о долге и чести, о старых традициях, успешно забытых в революционном угаре. Каледин идёт на смерть, как Матросов четверть века спустя, словно ложится на амбразуру людского равнодушия.

История донесла до нас его последние слова: "Господа, говорите короче. Время не ждёт. Ведь от болтовни Россия погибла". "Россия погибла!" - примечательная констатация, характеризующая отношение Каледина к большевистской власти. Каледин выходит в соседнюю комнату и там пускает себе пулю в сердце.

Атаман Каледин на смертном одре.

Если у Каледина действительно был расчёт пощёчиной собственного самоубийства пробудить в народе угасшую совесть, то этой цели он не добился. Казаки в основной своей массе остались пассивными зрителями захвата власти на Дону большевиками и расправы над преемником Алексея Максимовича - атаманом Назаровым. Они опомнились по весне - испытав на собственной шкуре все "прелести" большевистского владычества. И тем не менее. Самоубийц отпевать в Церкви не положено. И хоронят их за оградой кладбища. Но случай Каледина - особенный. Атаман совершил самоубийство не из малодушия - он сознательно пожертвовал собой, пожертвовал до конца, не только телом, но и бессмертной душой, ради спасения православного Тихого Дона и его вековых традиций, ради того, чтобы своей смертью пробудить казаков и тем самым избавить их от ужасов красного беспредела, а Россию - от владычества немецких наёмников. Если он даже заблуждался в своём выборе - то не достоин ли он восхищения даже в своём заблуждении?

Вечная память Вам, Алексей Максимович!

В Новочеркасске, в казачьей столице, родилась Белая армия, выступившая против советской власти. Почему в Новочеркасске? На просьбу «дать приют русскому офицерству», не желавшему подчиниться власти большевиков, откликнулся атаман Войска Донского Алексей Максимович Каледин.

Каледин с юности избрал военную стезю, окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Сослуживцы считали его честным, смелым, упрямым и, может быть, несколько угрюмым. Насколько он был счастлив в военной карьере, настолько несчастлив в личной жизни. Его единственный сын в двенадцать лет утонул, купаясь в реке.

Первую мировую войну будущий атаман начал в роли командующего 12-й кавалерийской дивизии. Он был ранен, награжден. Командуя 8-й армией, участвовал в знаменитом Луцком прорыве, который при советской власти стал именоваться Брусиловским (поскольку генерал Брусилов перешел на сторону советской власти).

Каледин писал жене:

«Ты знаешь, как я всегда сердился, когда ты (еще до войны) начинала мечтать о моей карьере, повышении и т.д. Разве, милая, недостаточно того, что судьба нам послала? Не следует ее искушать и говорить еще о чем-нибудь… Мое имя, сделавшее всероссийский шум, скоро совершенно забудется. Я не буду в претензии, лишь бы Бог дал мне успешно выполнить мою задачу (даже маленькую) до конца и лишь был бы общий успех наших армий. Поэтому, дорогая, мечтай только об этом и, пожалуйста, не возмечтай, что твой муж какая-то особая птица, а ты, его жена, важная дама».

Каледин спокойно перенес отречение императора и февральскую революцию, но переживал распад вооруженных сил. Сдал свою армию генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и вернулся на Дон.

БОЛЬШОЙ ВОЙСКОВОЙ КРУГ

События на Дону развивались не в пользу Советской власти. В 1917 году донское казачество пыталось отгородиться от остальной России. После почти двухсотлетнего перерыва 26 мая в Новочеркасске собрался Большой войсковой круг — один делегат избирался от пяти тысяч населения или от пятисот казаков-фронтовиков.

При царях воинская повинность казачества компенсировалась определенными привилегиями, в первую очередь казаков щедро наделяли плодородной землей, что вызывало зависть соседей-крестьян и переселенцев. Из-за земли здесь и воевали, поскольку на нее претендовало и местное малоземельное крестьянство — почти миллион человек, а главное, крестьяне-переселенцы, которые перебирались на Дон из других регионов страны. Казаки называли их иногородними и отказывали им в праве на постоянное жительство и на землю, переселенцы могли быть либо арендаторами, либо батраками.

Большой войсковой круг отверг претензии соседей-крестьян на передел угодий: «Земля принадлежит казакам!» Иногородних насчитывалось от восьмисот тысяч до миллиона. Они ненавидели казаков и приняли самое деятельное участие в кампании расказачивания. В Новочеркасске Каледина уговорили выдвинуть свою кандидатуру в войсковые атаманы. Казаки встретили прославленного генерала аплодисментами и охотно за него проголосовали.

СТАЛИН ПРОТИВ КАЗАКОВ

27 декабря в Смольном нарком по делам национальностей Иосиф Сталин первым декларировал политическое недоверие большевиков к казакам. Ему поручили принять делегацию донцов, которые не желали конфликтовать с Москвой и прямо спросили: что именно советская власть ставит в вину атаману Каледину?

— Каледин организует контрреволюционные силы, — объяснил Сталин, — не пропускает грузов хлеба и угля, вносит расстройство в хозяйственную жизнь страны, то есть наносит самый чувствительный удар революции.

Казаки обратили внимание советского наркома на то, что Каледин избран «не буржуями и мироедами, а трудовым казачеством», которому, выходит, Советская власть объявляет войну.

— Мы стараемся объяснить трудовому казачеству, куда ведет его Каледин, — хладнокровно отвечал Сталин. — Но история знает, что иногда убеждаешь-убеждаешь друзей, а они не понимают. Нам приходится бить Каледина, а рикошетом и трудовое казачество.

Казаки обещали, что они сами наведут порядок на Дону, и просили не присылать из Москвы карательные отряды.

— Вы, господа, не представляете никакой силы, — отверг это предложение Сталин, — следовательно, нет никаких гарантий, что ваше обещание устранить контрреволюционное гнездо на Дону будет исполнено. А потому отозвать посланные против Дона войска и прекратить начатую борьбу мы не можем.

Атаман Каледин согласился принять русское офицерство, и на Дон со всей страны устремились офицеры, кадеты, юнкера. Недавний верховный главнокомандующий российской армии генерал от инфантерии Михаил Алексеев первым приехал в Новочеркасск. Он обещал сформировать Добровольческую армию, которая восстановит в России законную власть.

В распоряжении генерала Алексеева не было никаких средств. Человек, который еще недавно распоряжался миллиардным военным бюджетом великой державы, хлопотал, бегал по всему городу, чтобы найти десяток кроватей, несколько пудов сахара, обогреть, накормить и приютить бездомных офицеров.

В Новочеркасске в ноябре была сформирована первая часть Добровольческой армии — сводная офицерская рота. В декабре образовали еще несколько офицерских рот, которые впоследствии развернули в батальоны.

Восхищавшаяся Белой армией Марина Цветаева писала:

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая…

Старого мира — последний сон:

Молодость — Доблесть —

Вандея — Дон…

И в словаре задумчивые внуки

За словом «долг» напишут слово «Дон».

27 декабря, в тот самый день, когда Сталин в Смольном обещал «бить Каледина», первые офицерские формирования стали называться Добровольческой армией. Хотя какая это была армия — всего несколько тысяч человек! Без денег, оружия и амуниции.

Атаман Каледин отправил казачьи части в Ростов, чтобы навести в городе порядок. Ростовчане восторженно встречали атамана. Его автомобиль проехал по Большой Садовой улице через ликующую толпу. Каледин сидел молча, погруженный в свои мысли. Автомобиль остановился, и атаману устроили овацию — цветы, крики.

Каледин сделал властный жест, и толпа затихла.

— Не надо устраивать мне оваций, — сказал он. — Я не герой, и мой приезд не праздник. Не счастливым победителем въезжаю я в ваш город. Пролилась кровь — и это не повод для радости. Мне тяжело. Я всего лишь исполняю свой гражданский долг.

Казаки считались оплотом царского трона, но оказались настроены очень революционно. Они вовсе не были едиными, их раздирали противоречия между казачьей массой и казачьей аристократией, между радикально настроенными жителями Верхнего Дона и более умеренными жителями Нижнего Дона.

Генералы надеялись превратить юг России в антибольшевистский оплот. Верили в монархические настроения казаков, готовились к походу на Москву. Но казаки не собирались втягиваться в большую политику, в дела, далекие от их нужд.

«НАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ БЕЗНАДЕЖНО»

29 января 1918 года в своем кабинете в Атаманском дворце Каледин сказал членам правительства:

— Наше положение безнадежно. Население не только не поддерживает нас, оно враждебно к нам. У нас нет сил и нет возможности сопротивляться. Я не хочу лишних жертв и кровопролития, поэтому слагаю с себя полномочия атамана.

«Боевой генерал, который, не колеблясь, посылал десятки тысяч людей на верную смерть, сам оказался душевно неспособен к самой жестокой войне, войне гражданской, — писал известный публицист Петр Струве. — Я эту неспособность к гражданской войне прочел на лице Каледина с потрясающей ясностью в том незабываемом для меня последнем заседании Донского правительства».

Каледин покончил с собой 29 января 1918 года в 14 часов 32 минуты. В маленькой комнате своего брата Василия на железной койке. Атаман оставил генералу Алексееву горькое предсмертное письмо:

«Вы отчаянно и мужественно сражались, но не учли того обстоятельства, что казачество идет за своими вождями до тех пор, пока вожди приносят ему лавры победы, а когда дело осложняется, то они видят в своем вожде не казака по духу и происхождению, а слабого предводителя своих интересов и отходят от него.

Так случилось со мной и случится с Вами, если Вы не сумеете одолеть врага; но мне дороги интересы казачества, и я Вас прошу щадить их и отказаться от мысли разбить большевиков по всей России. Казачеству необходимы вольность и спокойствие; избавьте Тихий Дон от змей, но дальше не ведите на бойню моих милых казаков».

Трагедия Каледина состояла в том, что Дон за ним не пошел. Но надо отдать ему должное — он предпочел умереть сам, нежели отдавать приказы убивать других, чем с таким удовольствием занимались многие вожди Гражданской войны.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:

спор о революции вовсе не окончен и сто лет спустя!

Каледин Алексей Максимович- (1861-1918), российский военный и политический деятель, один из вождей Белого движения.Отличался личной храбростью; А.И. Деникин отмечал, что Каледин не посылал, а водил войска в бой
Участник Первой мировой войны. Отличился в боях под Тарнополем в августе 1914. В феврале 1915, организовав упорное сопротивление австрийцам у села Беднары, сорвал их попытку захватить Галич. Получил тяжелое ранение, но уже в августе вернулся в строй, став командиром 12-го армейского корпуса. В 1916 произведен в генералы от кавалерии. В апреле 1916 назначен командующим 8-й армией. В мае 1916 сыграл решающую роль в Брусиловском прорыве, разгромив под Луцком 4-ю австрийскую армию. За боевые заслуги награжден Георгиевским оружием и орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Прозван "второй шашкой России".

Февральскую революцию встретил враждебно. Препятствовал демократизации армии и деятельности солдатских комитетов. В начале мая 1917 отстранен от командования и уехал на Дон. 17 (30) июня 1917 на Донском Войсковом Круге избран войсковым атаманом (первый выборный атаман со времен Петра I).Представлял российское казачество на Московском Государственном совещании (август 1917), где выступил с требованием продолжения войны до победы, упразднения советов и восстановления дисциплины в армии. Активно поддержал выступление генерала Л.Г.Корнилова. 31 августа (13 сентября) 1917 Временное правительство издало указ о смещении его с должности и аресте. Однако твердая позиция Войскового правительства и Донского Войскового Круга, отказавшихся выдать своего атамана, заставила А.Ф. Керенского оставить указ без исполнения.

Решительно осудил Октябрьскую революцию. Приход к власти в Петрограде большевиков, свергнувших Временное правительство, Алексей Максимович оценил как государственный переворот и преступление. До восстановления порядка в России он возложил на Донское войсковое правительство всю полноту исполнительной государственной власти в крае. Но деятельность всевозможных советов и комитетов, находившихся под влиянием большевистской пропаганды, расшатывала устои твердого управления на Дону. На настроениях казачества сказывались ожидания экономических реформ, широкие обещания большевиков. Морально подавленными и склонными верить большевикам прибывали на Дон казаки, возвращавшиеся с фронта.

Каледин давал убежище на Дону всем отверженным, изгнанным и преследуемым новой центральной властью. На Дон потянулись бывшие члены Временного правительства. Государственной Думы, представители политических партий, офицеры.В ноябре - начале декабря в Новочеркасск прибыли генералы Алексеев, Корнилов, Деникин - соратники Каледина по мировой войне. Здесь они получили приют и возможность приступить к формированию Добровольческой белой армии. Но когда в Новочеркасск явился Керенский, генерал Каледин его не принял, объявив "шельмой".
При нем Дон стал центром притяжения всех антибольшевистских сил; именно здесь в ноябре 1917 началось формирование Добровольческой армии (первоначально Алексеевской организации). 18 (31) декабря вместе с генералами М.В.Алексеевым и Л.Г.Корниловым возглавил Донской Гражданский Совет, созданный для руководства Белым движением на всей территории бывшей Империи и претендовавший на роль всероссийского правительства. Открывая путь Белому движению в России, Каледин, по сути, жертвовал собой: против непокорного Дона, первым поднявшего знамя борьбы, большевики сразу же бросили все наличные военные и пропагандистские силы

28 января (10 февраля) 1918 отряды красных заняли Таганрог и начали наступление на Ростов. Решение Алексеева и Корнилова увести Добровольческую армию на Кубань лишило Каледина последней надежды. 29 января (11 февраля) 1918 в Новочеркасске он сложил с себя полномочия войскового атамана и в тот же день застрелился. Его могила в ограде Димитриевской кладбищенской церкви была уничтожена большевиками. Так ушел из жизни бывший командующий 8-й армией, герой "Луцкого прорыва". Смерть Каледина стала упреком и толчком для казачества в его взаимоотношениях с большевиками. "Круг спасения Дона", новый атаман П. Краснов поднимут знамя борьбы, оставленное Калединым, и Дон вновь станет участником великой белой борьбы.

"Заклятый враг Советской власти" - с таким именем вошел атаман Каледин в официальную историографию СССР, "атаман-печаль" - таким он остался в памяти близко знавших его людей и белого казачества. До рокового выстрела, оборвавшего его жизнь на 57-м году от рождения, генерал от кавалерии Каледин прошел большой боевой путь, достойный русского офицера, защитника Отечества.

КАЛЕДИН, АЛЕКСЕЙ МАКСИМОВИЧ (1861–1918), российский военный и политический деятель, один из вождей Белого движения. Родился 12 (24) октября 1861 в станице Усть-Хоперская Области Войска Донского в семье казачьего полковника. Окончил Воронежский кадетский корпус (1875), Петербургское Михайловское артиллерийское училище (1882) и Николаевскую академию Генерального штаба (1889). Служил в Киевском военном округе. В 1903–1906 возглавлял Новочеркасское юнкерское училище. В 1906–1910 – помощник начальника штаба Войска Донского. В 1907 произведен в генерал-майоры. В 1910–1912 командовал бригадой 11-й кавалерийской дивизии, в 1912–1915 – 12-й кавалерийской дивизией.

Участник Первой мировой войны. Отличился в боях под Тарнополем в августе 1914. В феврале 1915, организовав упорное сопротивление австрийцам у села Беднары, сорвал их попытку захватить Галич. Получил тяжелое ранение, но уже в августе вернулся в строй, став командиром 12-го армейского корпуса. В 1916 произведен в генералы от кавалерии. В апреле 1916 назначен командующим 8-й армией. В мае 1916 сыграл решающую роль в Брусиловском прорыве, разгромив под Луцком 4-ю австрийскую армию. За боевые заслуги награжден Георгиевским оружием и орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Прозван «второй шашкой России».

Февральскую революцию встретил враждебно. Препятствовал демократизации армии и деятельности солдатских комитетов. В начале мая 1917 отстранен от командования и уехал на Дон. 17 (30) июня 1917 на Донском Войсковом Круге избран войсковым атаманом (первый выборный атаман со времен Петра I). Представлял российское казачество на Московском Государственном совещании (август 1917), где выступил с требованием продолжения войны до победы, упразднения советов и восстановления дисциплины в армии. Активно поддержал мятеж генерала Л.Г.Корнилова. 31 августа (13 сентября) 1917 Временное правительство издало указ о смещении его с должности и аресте. Однако твердая позиция Войскового правительства и Донского Войскового Круга, отказавшихся выдать своего атамана, заставила А.Ф.Керенского оставить указ без исполнения.

Решительно осудил Октябрьскую революцию. 25 октября (7 ноября) 1917, заявив о верности Временному правительству, принял на себя всю полноту государственной власти в Донской области. 26 октября (8 ноября) ввел на контролируемой им территории военное положение и приступил к ликвидации местных Советов. При нем Дон стал центром притяжения всех антибольшевистских сил; именно здесь в ноябре 1917 началось формирование Добровольческой армии (первоначально Алексеевской организации). 18 (31) декабря вместе с генералами М.В.Алексеевым и Л.Г.Корниловым возглавил Донской Гражданский Совет, созданный для руководства Белым движением на всей территории бывшей Империи и претендовавший на роль всероссийского правительства. С ним вступили в контакт страны Антанты, прислав в Новочеркасск своих представителей.

25 декабря 1917 (7 января 1918) большевики начали наступление на Донскую область. Все попытки Каледина поднять казачество на борьбу с ними оказались безуснешными: уставшие от войны казаки-фронтовики отказывались сражаться; Войсковое правительство раздирали межпартийные противоречия; рабочие промышленных центров края (Ростова, Таганрога, Батайска) симпатизировали Советской власти; «иногороднее» крестьянство не было удовлетворено сделанными ему уступками (широкий прием в казаки, участие в станичном самоуправлении, передача части помещичьих земель), требуя радикальной земельной реформы. Позиции атамана ослаблялись тем, что он, будучи приверженцем сохранения российской государственности, отказывался (даже в тактических целях) поддерживать сепаратистские тенденции, широко распространенные в среде казачества. 10–11 (23–24) января 1918 съезд казаков-фронтовиков по инициативе большевиков объявил о низложении Войскового правительства и о переходе власти на Дону к Донскому казачьему Военно-революционному комитету. 28 января (10 февраля) 1918 отряды красных заняли Таганрог и начали наступление на Ростов. Решение Алексеева и Корнилова увести Добровольческую армию на Кубань лишило Каледина последней надежды. 29 января (11 февраля) 1918 в Новочеркасске он сложил с себя полномочия войскового атамана и в тот же день застрелился. Его могила в ограде Димитриевской кладбищенской церкви была уничтожена большевиками. Существует легенда, что прах атамана тайно перенесли из Новочеркасска в одну из казачьих станиц.

Иван Кривушин

Полководцы Первой Мировой [Русская армия в лицах] Рунов Валентин Александрович

Генерал Алексей Каледин

Генерал Алексей Каледин

В июне 1916 года, когда перешли в наступление войска Юго-Западного фронта, наибольшего успеха достигла 8-я армия генерала А. М. Каледина, нанесшая ощутимое поражение противнику и захватившая Луцк. Тогда это наступление называли «Калединский прорыв», позже – «Луцкий прорыв», еще позже – «Брусиловский прорыв». В советские времена имя генерала А. М. Каледина было предано проклятию и забвению.

Алексей Максимович Каледин родился в октябре 1861 года в станице Усть-Хоперской области Войска Донского. Его прадед Максим Дмитриевич был простым казаком этой же станицы. Дед Алексея Максимовича – Василий Максимович, начав службу рядовым казаком в частях легендарного атамана М. И. Платова, в ходе войн с Наполеоном выслужил чин майора и вместе с ним потомственное дворянство. В 1815 году он вернулся на Дон из Франции без одной ноги и, выйдя в отставку, зажил скромным хуторянином. Он имел четырех сыновей и дочь.

Старший из сыновей – Максим Васильевич, по законам Российской империи единственный, унаследовавший от отца грамоту на потомственное дворянство, с юных лет вступил на военную службу. Он был участником Крымской войны 1853–1856 годов, одним из героических защитников Севастополя, где за храбрость удостоился Золотого оружия. После окончания военной службы вышел в отставку в чине войскового старшины и поселился в станице Усть-Хоперской, приобретя в собственность одну из лучших мельниц в округе. Здесь он женился на простой казачке Анне Осиповне Кашиной, в браке с которой имел трех сыновей и двух дочерей.

Алексей Каледин, получив среднее образование в Воронежской военной гимназии, в 1879 году поступил в Константиновское военное училища. На последнем году учебы по совету отца перевелся в Михайловское артиллерийское училище, которое успешно закончил в 1882 году, он был выпущен сотником конно-артиллерийской батареи Забайкальского казачьего войска.

Потянулись годы скучной службы в глухих гарнизонах Восточной Сибири. Многие молодые офицеры не выдерживали трудной, однообразной жизни и неустроенного быта. Одни спивались, другие женились на казачках и превращались в полувоенных обывателей. Алексей Максимович избрал третий путь. После упорной подготовки в 1882 году он успешно сдал вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба. Он с жадностью впитывал знания и считался одним из лучших слушателей на курсе.

В последний год учебы Каледина в академии произошло событие, которое напрямую было связано с начальником академии. Генерал Леер всегда считал себя блюстителем нравственности молодых офицеров и на этом основании нередко самым решительным образом вторгался в их личную жизнь. Правда, это предусматривалось и законами Российской империи о прохождении военной службы. И поэтому, когда 26-летний Алексей Каледин решил вступить в брак с полюбившейся ему молоденькой артисткой Мариинского театра, запросив на то разрешения у начальника академии, Леер отказал ему. Основанием для отказа было отсутствие у офицера средств, необходимых для достойного содержания семьи, и сомнительная репутация его избранницы.

Несмотря на все неурядицы, в 1883 году Каледин успешно закончил третий, дополнительный, курс академии, за успехи в учебе был причислен к Генеральному штабу, произведен в подъесаулы (штабс-капитаны) и назначен старшим адъютантом штаба 6-й пехотной дивизии Варшавского военного округа. Спустя три года, пройдя годичное цензовое командование кавалерийским эскадроном, капитан Каледин вначале был назначен обер-офицером для особых поручений при штабе 3-го армейского корпуса, а затем – помощником старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. На этом посту его служебные заслуги были отмечены первым орденом Св. Станислава 3-й степени.

В варшавский период произошли перемены и в личной жизни Алексея Максимовича. Он вступил в брак с разведенной женой кассира отделения Польского банка Марией-Елизаветой Петровной Оллендорф, швейцаркой по происхождению. Несмотря на то, что с точки зрения морали этот брак был чист, отношения между Каледиными и семьями их сослуживцев не сложились. Высшее варшавское военное общество, в котором казачье дворянство Каледина воспринималось с насмешкой, холодно встретило его жену, которая к тому же в первое время очень плохо говорила по-русски. Алексей Максимович не стал терпеть такого отношения к себе и к своей избраннице и в 1895 году подал прошение о переводе его на службу в Войско Донское. Вскоре оно было удовлетворено, и после 18-летнего перерыва Каледин вернулся на любимый его сердцу Дон, в знакомую с детства казачью среду, гармонично сочетавшую военную организованность и дисциплину с многовековыми традициями демократии и вольностей.

Семь лет Каледин состоял старшим адъютантом войскового штаба Войска Донского. На этом посту он хорошо изучил организацию, устройство и службу казачьих войск, приобрел хорошие знания и навыки по планированию действий казачьей кавалерии во всех видах боя. За отличие в службе Алексей Максимович был произведен в полковники и награжден орденами Св. Анны 3-й степени и Св. Станислава 2-й степени.

В 1903 году полковник А. М. Каледин был назначен начальником Новочеркасского казачьего юнкерского училища. За те три года, что он проработал на этом посту, Алексей Максимович постарался максимально внедрить в учебный процесс драгомировские подходы к обучению и воспитанию будущих кавалерийских офицеров. Этим он сыскал уважение не только начальства, но и в казачьих кругах. Его имя стало известно на Дону.

В 1906 году Каледин стал помощником начальника войскового штаба Войска Донского, а спустя год был произведен в генерал-майоры. Но радость была омрачена гибелью единственного сына, Максима, который утонул в реке во время купания. Родители очень тяжело переживали эту утрату. Но личное горе не могло помешать служебной деятельности Алексея Максимовича, который все больше стремится к самостоятельной командной работе. Летом 1910 года во время ответственных маневров, которые проходили в присутствии генерал-инспектора кавалерии великого князя Николая Николаевича, он добровольно заменил заболевшего командира казачьей бригады генерала Васильева и блестяще выполнил сложную тактическую задачу. За это по представлению великого князя он был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени и назначен командиром 2-й бригады 11-й кавалерийской дивизии.

Два года спустя Каледин получил под командование 12-ю кавалерийскую дивизию, дислоцировавшуюся в Проскурове и входившую в состав 12-го армейского корпуса, командиром которого вскоре был назначен генерал от кавалерии А. А. Брусилов. Так впервые сошлись служебные пути двух военачальников, имена которых затем неоднократно будут стоять рядом в победных реляциях в годы Первой мировой войны.

Атака русской кавалерии.

Брусилов, долгие годы возглавлявший Офицерскую кавалерийскую школу, а затем командовавший гвардейской кавалерийской дивизией, считался большим специалистом этого рода войск. Вполне понятно, что он проявлял повышенный интерес к соединению Каледина и несколько раз наезжал для его проверки из Винницы, где находился штаб корпуса.

Известие о вступлении России в войну с Австро-Венгрией, а затем и с Германией не было для Каледина неожиданным. Через прессу он знал об убийстве в Сараево и реакции на это различных европейских государств. Документы, поступавшие из штабов Киевского военного округа и корпуса, требовали скорейшей подготовки русских войск к военным действиям. О приготовлениях противоположной стороны ежедневно доносили из охранявших границу подразделений корпуса пограничной стражи. Все это не оставляло сомнений, что не сегодня, так завтра поступит приказ о мобилизации в России и начнется война, в которую 12-й кавалерийской дивизии придется вступить одной из первых. Поэтому Алексей Максимович делал все возможное, чтобы подчиненные ему войска были готовы к серьезному испытанию.

Обстановка тем временем становилась все тревожнее. Тем неожиданней для него стал приказ о назначении Брусилова командующим 8-й армией, а командиром 12 армейского корпуса – генерал-лейтенанта Л. В. Леша.

Соединение генерала Каледина приняло боевое крещение 9 (22) августа в бою под Тарнополем. В конном строю дивизия атаковала кавалерийские части противника и, нанеся им поражение, открыла корпусу путь в глубь территории Австро-Венгрии. По докладу, представленному командиром корпуса Брусилову, в этом бою Алексей Максимович «показал себя образцовым начальником и бесконечно храбрым человеком».

Наступление 8-й армии развивалось успешно. Через шесть дней, в результате непрерывного марша, ее соединения вышли на подступы к старинному городу Галичу и завязали бои на его дальних подступах. Однако обстановка, сложившаяся в это время севернее в полосе 3-й армии, потребовала от генерала Брусилова изменить направление главного удара. Оставив незначительный заслон у Галича, он направил остальные соединения на Львов, охватывая город с юго-востока.

Впереди 8-й армии действовала кавалерия, в том числе и дивизия Каледина. 16 (29) августа ей одной из первых довелось принять на себя встречный удар противника на реке Гнилая Липа. В этом бою Каледин отличился настолько, что был один из первых генералов русской армии с начала войны награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В наградном листе было отмечено, что «в сражении при Гнилой Липе 16 августа 1914 года, получив сведения о движении противника по лесному пространству к переправам через реку Гнилую Липу у сел Руды и Клещевки, Алексей Каледин по своей инициативе, спешив всю дивизию и заняв своей артиллерией позиции, выдержал очень упорный бой и, несмотря на большие потери, предотвратил прорыв значительно превосходящих его силы противника в промежуток между двумя дивизиями и удержался до подхода к утру 17 августа пехотного полка».

После успешного завершения боев на Гнилой Липе русские войска устремились по направлению к Львову. Темпы наступления были столь высокие, что австро-венгерское командование, опасаясь окружения своих войск, решило оставить этот город без боя.

Разведка 12-й кавалерийской дивизии одной из первых установила начало отхода противника. Узнав об этом, Алексей Максимович приказал от каждого из полков выделить авангарды, которые должны были ночным форсированным маршем настичь неприятельские части сразу же за Львовом. И лишь незначительные силы были направлены непосредственно в город, чтобы убедиться в отсутствии в нем вражеских войск. По докладам командиров этих подразделений Каледин подал рапорт Брусилову, затем немедленно переправленный – в штаб Юго-Западного фронта. Рапорт гласил: «Сегодня, 21 августа, в 11 часов утра разъезды 12-й дивизии вошли в оставленный неприятелем город Львов. Встречены жителями очень приветливо».

Весть о падении Львова была радостно встречена в Ставке Верховного главнокомандующего и в Петрограде. Однако лавры этой победы достались не Брусилову, а командующему 3-й армией генералу Рузскому. Обиженный этим Брусилов все свое внимание сосредоточил на левом фланге армии, где соединения 24 корпуса 22 августа захватили город Галич. Но радость этой победы, доставившей командарму столь желанный орден Св. Георгия 4-й степени, оказалась преждевременной.

Перегруппировав силы, противник нанес ответный удар, который поставил корпус в очень тяжелое положение. Ему на помощь в срочном порядке была направлена дивизия генерала Каледина, которая, приняв на себя главный удар противника, спасла корпус генерала Цурикова от вероятного разгрома. За эти бои Алексей Максимович был удостоен еще одной высокой награды – Георгиевского оружия с надписью «За храбрость». В наградной реляции было указано, что оно вручается «генерал-лейтенанту Алексею Каледину за то, что во время сражения с 26 по 30 августа находился с вверенной ему дивизией и охранял левый фланг армии. На корпус, находившийся на этом фланге, наступали превосходящие силы противника, и этому корпусу пришлось пережить чрезвычайно трудные моменты. Но благодаря искусным действиям дивизии, храбро сражавшейся как в конном, так и в пешем строю, при больших потерях в офицерах, нижних чинах и лошадях, причем атаки противника успеха не имели, и до конца сражения эта дивизия, с ее начальником во главе, доблестно выполняла свой долг. В конце сражения она настойчиво преследовала врага, но была остановлена перед непроходимой преградой – рекой Верещицей, все мосты которой, заранее минированные при отступлении противником, были взорваны».

Таким образом, Каледин один из первых в русской армии всего за первый месяц войны получил две Георгиевские награды, что было бесспорным признанием его высоких командирских и личных морально-боевых качеств.

Успешные действия 12-й кавалерийской дивизии стали главным фактором нормализации взаимоотношений между Калединым и Брусиловым, которые в первые дни войны складывались не совсем удачно. Позже по этому поводу А. И. Деникин, лично знавший обоих генералов, в мемуарах писал: «В первые месяцы войны 12-я кавалерийская дивизия, которой командовал Каледин, шла перед фронтом 8-й армии Брусилова в качестве армейской конницы. Брусилов был недоволен действиями конницы и высказывал неодобрение Каледину. Но скоро отношение переменилось. Успех за успехом дал имя и дивизии, и ее начальнику. В победных реляциях Юго-Западного фронта все чаще и чаще упоминались имена двух кавалерийских начальников – только двух – конница в эту войну перестала быть «царицей поля сражения» – графа Кеплера и Каледина. Одинаково храбрых, но совершенно противоположных по характеру: один пылкий, увлекающийся, иногда безрассудно, другой – спокойный и упорный. Оба не посылали, а водили в бой свои войска. Но один делал это… эффектно и красиво, другой – просто, скромно и расчетливо».

Дошли…

В этот период проявились не только боевые, но и человеческие качества Каледина. Переживая за успех общего дела, он, даже с риском для собственной карьеры, был готов прийти на помощь товарищам, оказавшимся в беде. Об одном таком случае, произошедшем в начале октября 1914 года под Самбором, свидетельствует А. И. Деникин.

«Моя 4-я стрелковая бригада вела тяжелый бой с австрийцами, которые обтекали наш фронт и прорывались уже долиной Кобе в обход Самбора. Неожиданно встречаю на подходе Каледина с 12-й кавалерийской дивизией, получившей от штаба армии приказание спешно идти на восток к Дрогобичу. Каледин, узнав о положении, не задумываясь ни минуты перед неисполнением приказа крутого Брусилова, остановил дивизию до другого дня и бросил в бой часть своих сил. По той быстроте, с которой двинулись эскадроны и батареи, видно было, как твердо держал их в руках начальник».

В руководстве войсками генералом Калединым проявляется немало творчества, инициативы. Алексей Максимович, взвесив все доводы, предпочитал навлечь на себя гнев начальника, чем, бездумно выполнив его приказ, понести ненужные потери и потерпеть поражение. Так, в конце сентября того же 1914 года, когда 24-й корпус оказался под угрозой обхода с фланга крупными силами австрийцев, генерал Цуриков приказал дивизии Каледина занять оборону в ущелье и удерживать противника до отхода остальных соединений.

Алексей Максимович, проведя рекогносцировку предстоящего района боевых действий, не подчинился приказу и, оставив ущелье, занял оборону на прилегавших к нему высотах. 28 октября противник несколько раз безуспешно пытался, пройдя ущелье, овладеть этими высотами. Его части, наступавшие в плотных боевых порядках, не могли использовать всю силу своего огня и несли большие потери. После нескольких неудачных атак австрийское командование не только отказалось от задуманного маневра, но и прекратило наступление на 24-й корпус с фронта. Положение было спасено благодаря умелым действиям Каледина, о чем генерал Цуриков был вынужден доложить Брусилову. Командарм, прибыв в расположение 12-й дивизии, вначале пожурил Алексея Максимовича за самовольство, а затем, оставшись наедине, пожал руку и впервые с момента их знакомства крепко обнял.

10 января, когда австро-германские войска перешли в наступление в Карпатах, Брусилов решил доверить судьбу операции Каледину, подчинив ему дополнительно 31-ю пехотную дивизию, отдельные полки 34-й и 65-й дивизий, также 4-ю отдельную Железную стрелковую бригаду генерала А. И. Деникина. По количеству сил и средств эта группировка равнялась армейскому корпусу, о чем давно уже втайне мечтал Каледин. Поэтому, несмотря на сильное недомогание, он немедленно вступил в командование войсками, быстро сплотил вокруг себя командиров приданных соединений и частей. В результате поставленная задача была выполнена.

Правда, в этих боях проявилось у Каледина вредное для любого начальника стремление слишком глубоко вникать в функции подчиненных ему командиров, что не только мешало работе низовых звеньев управления, но и нередко обижало людей. Это качество Алексея Максимовича едва не испортило его отношений с Деникиным, который также стремился к максимальной самостоятельности при решении боевых задач. В мемуарах Антона Ивановича по этому поводу остались обширные воспоминания. В них он пишет: «Отряд Каледина дрался в горах на Ужгородском направлении, и мне было приказано усилить его, войдя в подчинение Каледину. В хате, где располагался штаб, кроме начальника отряда, собрались командир пехотной бригады генерал Попович-Липовац и я со своим начальником штаба Марковым. Каледин долго, пространно объяснял нам маневр, вмешивался в нашу компетенцию, давая указания не только бригадам, но даже батальонам и батареям. Когда мы уходили, Марков сильно нервничал:

– Что это он за дураков нас считает?! – Я успокоил его, высказав предположение, что разговор относился преимущественно к Липовацу – храброму черногорцу, но малограмотному генералу.

Но началось сражение, а из штаба отряда шли детальные распоряжения, сбивавшие мои планы и вносившие нервозность в работу и раздражение среди исполнителей. Помню такой эпизод. На третий день боя наблюдаю, что какая-то наша батарея стреляет ошибочно по своим. Стрелки негодуют и жалуются по всем телефонам. Набрасываюсь на батарейных командиров и получаю ответ, что цели видны прекрасно, и ни одна из батарей не стреляет в этом направлении. Приказал на несколько минут прекратить огонь всей артиллерии. Продолжаются довольно удачные разрывы… над нашими цепями. Бросились искать таинственную артиллерию и нашли. В трехстах шагах за моим наблюдательным пунктом в лощине стоит донская батарея, которую Каледин послал ко мне на подмогу, указав ей сам путь, место и даже задачу и цели.

Началась неприятная нервная переписка. Дня через два приезжает из штаба отряда офицер Генерального штаба «ознакомиться с обстановкой».

– Это официально, – говорит он мне. – А неофициально хотел доложить по одному деликатному вопросу. Вы не сердитесь. Наш командир всегда вначале недоверчиво относится к подчиненным, пока не познакомится с ними. Теперь он очень доволен действиями стрелков, поставил вам задачу и больше вмешиваться не будет».

Алексей Максимович сдержал данное слово, и добропорядочные отношения между генералами были восстановлены. В последующие дни совместными усилиями всех частей отряда позиции противника у деревни Лутовиско были прорваны. Каледин сумел завоевать доверие подчиненных. «Он не любил и не умел говорить красивых возбуждающих слов, – подчеркивал Деникин. – Но когда он раза два приходил к моим полкам, посидел на утесе, обстреливаемом жестоким огнем, спокойно расспрашивая стрелков о ходе боя и интересуясь их действиями, этого было достаточно, чтобы возбудить их доверие и уважение».

Тяжелые бои в Карпатах продолжались. В ясное теплое утро 16 февраля 1915 года 12-я кавалерийская дивизия Каледина, действуя в авангарде корпуса Хана Нахичеванского, перешла реку Ломницу и вступила в бой с противником на подступах к Станиславу. Как обычно, Алексей Максимович, находясь на передовом командном пункте, руководил боем спешенных полков и корректировал огонь своей артиллерии. Орудия австрийцев также непрерывно обстреливали высоту. Однако несмотря на явную опасность для жизни, Каледин не желал оставлять свой наблюдательный пункт. Более того, когда несколько подразделений левофлангового полка на некоторое время пропали из поля зрения, он вышел из укрытия на возвышенность. Там и настигла его шальная пуля. Шрапнель попала в ногу выше колена, прошла по кости и застряла, повредив надкостницу. Алексей Максимович упал. Подоспевшие солдаты и адъютант положили его на шинель и вынесли в безопасное место.

Отдых в окопах.

Узнав о случившемся, прибыл командир корпуса. Страдая от боли, с серым, покрытым потом лицом, Каледин доложил ему обстановку и лишь после этого позволил эвакуировать себя в тыл. Он не знал, что именно в этот день Брусилов составил приказ о назначении его командиром 12-армейского корпуса, который из-за ранения так и остался не реализован. Правда, спустя несколько дней стало известно о награждении Каледина за бои в Карпатах орденом Святой Анны 1-й степени с мечами.

Рана заживала довольно быстро. Этому во многом способствовал приезд жены, которая окружила мужа нежной заботой и вниманием. Так и не долечившись до конца, в середине марта Алексей Максимович вернулся в свою дивизию, которая в это время вела тяжелые бои на Ужокском направлении в Карпатах.

Каледин быстро разобрался с обстановкой и решительно отказался от фронтальных атак противника в конном строю, которыми все еще увлекалось русское командование, в том числе и Брусилов. Он потребовал наступать исключительно в пешем порядке, максимально используя складки местности для выхода на фланги и в тыл австрийских войск, занимавших господствующие высоты. С целью достижения внезапности в ряде случаев стали практиковаться ночные действия.

Изменения в тактике дали положительные результаты. Начиная с 24 марта в сводках штаба Верховного главнокомандующего постоянно отмечаются успешные действия русских войск на Ужокском направлении. Так, сводка за 30 марта гласила: «На Ужокском направлении после упорного боя мы овладели несколькими высотами, причем захвачено 1000 пленных с 22 офицерами и 4 пулемета». «Упорным боем в районе Ужокского перевала, который продолжает удерживать неприятель, мы несколько продвинулись вперед. Нами захвачено 3 орудия и до 700 пленных» – отмечалось на следующий день. Значительная часть успеха была обеспечена действиями соединения генерала Каледина. По итогам мартовских боев он был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами.

19 апреля (2 мая), перегруппировав австро-венгерские войска и значительно усилив их германскими соединениями, противник начал крупномасштабное наступление в Греции, получившее название Горлицкого прорыва. Армии Брусилова пришлось отходить к Перемышлю, ведя непрерывные арьергардные бои. Основная их тяжесть легла на кавалерию, в том числе и на дивизию Каледина.

Алексей Максимович в условиях значительного превосходства противника в силах и средствах, и прежде всего в артиллерии, противопоставил врагу активную маневренную оборону на широком фронте. Расчленив дивизию на полки и эскадроны, он умело сочетал удержание нескольких последовательных рубежей с засадами и короткими контратаками. При этом быстрая смена одних действий другими, стремительный маневр войск в широкой полосе и ночные рейды небольших отрядов добровольцев во вражеский тыл держали противника в постоянном напряжении, существенно сковывали его наступление. Благодаря этому отход 8-й армии к Перемышлю прошел организованно. Были эвакуированы все раненые, больные и вывезены ценные грузы. За умелое руководство соединением во время отхода 1 мая 1915 года Каледин награжден орденом Белого Орла с мечами.

После двухнедельной упорной обороны 21 мая русские войска оставили Перемышль. 9 июня практически без боя противнику сдан Львов. 8-я армия поспешно перешла к обороне по восточному берегу Западного Буга.

Брусилов тяжело переживал неудачи. 17 июня он собрал на совещание командиров корпусов и заслушал их предложения по плану дальнейших действий. На следующий день командарм пригласил к себе Каледина, который всего за несколько часов до этого с последними частями арьергарда перешел через Западный Буг и лучше других владел обстановкой. Доклад продолжался более двух часов и вскоре вышел за пределы компетенции командира дивизии. Алексей Максимович предложил Брусилову интересный, хотя и несколько рискованный вариант действий, к которому тот отнесся с большим интересом.

18 июня Каледин неожиданно для себя был назначен командиром 41-го армейского корпуса, сменив раненого генерала Хана Нахичеванского. В следующем месяце он был утвержден командиром ранее уже предназначавшегося ему 12-го армейского корпуса.

В сентябре 1915 года австро-венгерское командование попыталось прорвать оборону 8-й армии на Луцком направлении. Наступление врага было сорвано умелой обороной корпуса Каледина, за что Алексей Максимович получил орден Святого Георгия 3-й степени.

В середине марта 1916 года генерал А. А. Брусилов стал командующим войсками Юго-Западного фронта. На пост командующего 8-й армией вместо себя он просил Ставку назначить начальника штаба армии генерала В. Н. Клембовского. На эту просьбу начальник штаба Ставки генерал М. В. Алексеев ответил, что император Клембовского знает очень плохо и что хотя Брусилов и не стеснен в выборе своего преемника, но ему настоятельно рекомендуется выдвинуть на этот пост генерала Каледина, кандидатурой которого «государь был бы доволен».

Рекомендации начальства заставили Брусилова играть отбой. Позже по этому случаю он писал: «Я имел раньше случай сказать, что Каледина я считал выдающимся начальником дивизии, но как командир корпуса он выказал себя значительно хуже; тем не менее, поскольку я ничего против него не имел, поскольку за все время кампании он вел себя отлично и заслужил два Георгиевских креста и Георгиевское оружие, был тяжело ранен и, еще не оправившись, вернулся обратно в строй, – у меня не было достаточных оснований, чтобы отклонить это высочайшее предложение, забраковать опытного и храброго генерала лишь потому, что по моим соображениям и внутреннему чувству я считал его слишком вялым и нерешительным для занятия должности командующего армией».

Так Брусилов объяснил причины своего противодействия назначению Каледина, хотя на самом деле они были несколько другого характера.

Во время визита Николая II в действующую армию в октябре 1915 года у командующего Юго-Западным фронтом генерала Н. И. Иванова, положение которого было весьма шатким, возникла идея наградить императора орденом Св. Георгия 4-й степени под тем предлогом, что самодержец побывал в зоне досягаемости огня вражеской артиллерии. Тогда Брусилов категорически отказался участвовать в этом деле. Но Иванов все же собрал Георгиевскую думу фронта под председательством Каледина и добился реализации своего предложения.

Каледин стал лично известен государю и приобрел недоброжелателя в лице Брусилова, который отныне считал его «выскочкой и ставленником Двора». Сам же Алексей Максимович по данному вопросу имел свое мнение. Однажды в беседе с А. П. Богаевским он заметил: «Каждый приезд императора на фронт сопровождался пополнением войск, материальных запасов и способствовал повышению боевого духа солдат и офицеров. Этого было достаточно, чтобы всячески поощрять такие поездки и поддерживать авторитет Верховного главнокомандующего. Пока войска верили ему, до тех пор они верили и своим командирам…» Заботясь о боеспособности армии, он считал, что все средства для этого хороши, в том числе и награждение Николая II боевым орденом.

Раздача подарков на передовых позициях.

18 апреля Каледин был вызван в Волочиск на совещание к командующему фронтом. Там он впервые услышал замысел Брусилова на проведение наступательной операции. Алексей Максимович вначале отнесся к нему холодно. Настораживал нетрадиционный подход к прорыву обороны противника одновременно на многих направлениях, что грозило распылением сил и их недостатком на направлении главного удара, где предстояло действовать его армии. Этот удар по замыслу Брусилова должен был наноситься на Луцк. Правда, наступление 8-й армии командующий фронтом был намерен поддержать своими резервами и значительной частью артиллерии. Его фланги должны были прикрываться: с севера – группой генерала А. М. Зайончковского (30-й армейский и 5-й кавалерийский корпуса), с юга – группой генерала Я. Ф. Гилленшмидта (4-й кавалерийский корпус и две кавалерийские дивизии).

Поразмыслив, Алексей Максимович пришел к выводу, что при хорошей организации наступление может достигнуть поставленной цели. Поняв это, он стал одним из самых убежденных сторонников задуманной Брусиловым операции.

К ее началу 8-я армия состояла из шести армейских и двух кавалерийских корпусов, в составе которых было 17 пехотных и 7 кавалерийских дивизий, 640 легких и 70 тяжелых орудий. Такое количество сил и средств создавало в полосе армии превосходство над противником по пехоте – в 1,7 раза, по кавалерии – в 2,3 раза, по легкой артиллерии – в 1,3 раза. Однако по количеству тяжелой артиллерии русские уступали австрийцам в 2,3 раза. Последнее обстоятельство особенно огорчало Каледина, который хорошо знал губительную силу огня, ведущегося с закрытых огневых позиций по атакующей пехоте и кавалерии. Кроме того, он был очень озабочен характером местности, по которой предстояло наступать. Полноводные реки Стырь и Стоход в своем нижнем течении имели непроходимые болотистые поймы, исключавшие эффективное применение больших масс конницы и маневр артиллерии.

Учтя все обстоятельства, командующий армией решил главный удар в своей полосе наступления нанести силами трех корпусов и одной пехотной дивизии из района севернее Дубно в общем направлении на Луцк, где местность позволяла применять все рода войск. Здесь, в полосе шириной несколько более 20 километров, что составляло лишь 17 % от ширины полосы наступления армии, было сосредоточено 57 % пехоты и артиллерии. Благодаря этому на избранном направлении превосходство над противником по пехоте было доведено до 2,2 раза, по артиллерии – в 1,7 раза. По мнению Каледина, это обеспечивало успешный прорыв русских войск.

Вызывали сомнение возможности эффективного огневого поражения врага. Каледин вместе с исполнявшим обязанности инспектора артиллерии армии генерал-майором М. В. Ханжиным долго ломали головы над решением этой задачи. Ограниченное количество тяжелой артиллерии при большой ширине участка прорыва армии не позволяло использовать ее централизованно. В то же время распределение батарей между корпусами первого эшелона не позволяло командующему армией эффективно влиять на ход операции огнем. Поэтому было решено все имевшиеся тяжелые орудия придать корпусам, наступавшим на направлении главного удара.

Огневое поражение противника должно было проходить в форме «артиллерийской атаки», включавшей артиллерийскую подготовку и поддержку наступающей пехоты и конницы. Артиллерийскую подготовку планировалось проводить в течение почти 30 часов методическим огнем по заранее выявленным целям на глубину первой позиции и по проволочным заграждениям противника. Артиллерийская поддержка атаки предусматривалась подвижным и неподвижным заградительным огнем. Для введения противника в заблуждение относительно времени начала атаки предполагались ложные переносы огня с переднего края обороны в глубину и в стороны флангов.

При подготовке к наступлению Каледин большое внимание уделил воспитательной работе среди личного состава, часть которого была поражена пацифистскими настроениями, а часть после тяжелых оборонительных боев 1915 года потеряла уверенность в победе. Чтобы поднять боевой дух войск, Алексей Максимович предпринял ряд поездок в соединения и части, где лично выступал перед солдатами и офицерами. Кроме того, он решил воздействовать на религиозные чувства подчиненных, для чего пригласил к себе военных священников всех религий: православной, католической и мусульманской. Командующий армией поставил перед ними задачу провести богослужения во всех полках, нацелив верующих на победу над врагом.

22 мая 1916 года в 4 часа утра во всей полосе 8-й армии началась артиллерийская подготовка наступления. На ряде участков проволочные заграждения и окопы противника были полностью разрушены артиллерийским огнем. По образовавшимся проходам группы охотников из корпусов первого эшелона проникли на австрийские позиции, где захватили пленных и вооружение. К ночи командиры корпусов доложили о готовности атаки с утра следующего дня. Несмотря на это, Каледин приказал продолжать артиллерийскую подготовку, применив подсветку местности прожекторами, что не позволило австрийцам в течение ночи восстановить разрушения своей обороны.

Правда, действия русской артиллерии позволили австрийскому командованию установить подготовку наступления и его вероятный размах. Но оно было настолько уверено в прочности своей обороны, что не предприняло действенных ответных мер. Вечером того же дня в приказе войскам генерал Линзинген писал: «Численность противника и сравнительно небольшие потери наших войск, нанесенные огнем его артиллерии, не обещают русским успеха».

В отличие от надменного австрийца Каледин был совершенно другого мнения. На рассвете 23 мая русская артиллерия вновь обрушила на австрийские окопы шквал огня. В 9 часов пехотные дивизии 8-й армии поднялись в атаку и вскоре овладели первой вражеской позицией. Наибольшего успеха добилась 4-я стрелковая дивизия 40 корпуса, которой командовал генерал-майор А. И. Деникин. К исходу дня она полностью разгромила противостоявшую ей 2-ю пехотную дивизию противника и захватила 4588 пленных, 29 орудий и 26 пулеметов. В целом же соединения 40 армейского корпуса генерала Н. А. Кашталинского в тот день захватили в плен более 6000 солдат и офицеров противника.

На следующий день войска 8-й армии продолжили наступление с прежней энергией. Противник начал отход. Установив его, Алексей Максимович потребовал от командиров корпусов перейти к преследованию врага. Он намеревался вести его с крайним напряжением сил, чтобы добить противника на Стыри и захватить переправы. Войска армии, выполняя этот приказ, устремились вперед, преодолевая местами сопротивление частей врага. При этом снова отличилась дивизия А. И. Деникина, которая, разгромив арьергард противника, в ночь на 26 мая с ходу форсировала реку Стырь и овладела плацдармом на ее противоположном берегу. За этот день ее части продвинулись на запад на 14 километров, захватив до 4,5 тысячи пленных. Потери соединения составили 158 человека убитыми и 1203 ранеными.

Артиллерия 8-й армии на позициях.

Таким образом, за первые три дня наступления 8-я армия добилась существенных успехов. Оборона противника была прорвана на фронте до 80 километров на глубину 23–35 километров. Средний темп наступления ударных корпусов в эти дни составил 8 – 12 километров в сутки. Наибольшему разгрому подверглись 2-я, 11-я и 13-я дивизии 4-й австро-венгерской армии, в строю которых оставалось в общей сложности около 2 тысяч человек вместо 61 тысячи, положенных по штату. Русскими войсками были только пленены 922 офицера и 43 625 нижних чинов противника, захвачено 66 орудий и 150 пулеметов. При этом потери самой 8-й армии убитыми и ранеными составили 32 тысячи человек. Это была одна из самых успешных армейских операций 1916 года. По ее результатам Каледин был отмечен чином генерала от кавалерии.

Поражение австрийских войск на Луцком направлении вынудило их командование решиться на крайние меры. Командующий 4-й армией эрцгерцог Иосиф Фердинанд был снят с должности. Назначенный вместо него маршал Терштпянский немедленно отдал приказ своим соединениям отходить за реку Стырь.

Безусловно, действия 8-й армии сыграли решающую роль в Брусиловском прорыве. В то же время, спустя десятилетия, военные историки выявили ряд существенных недостатков, имевших место при подготовке и в ходе этой операции. Так, в вину Каледину было поставлено чрезмерное переуплотнение боевых порядков войск на направлении главного удара, что способствовало чрезмерным потерям. Наблюдалось стремление командующего и многих командиров соединений атаковать позиции и опорные пункты противника с фронта. Но самым существенным обвинением в адрес Алексея Максимовича был непростительный для кавалериста отказ от использования подвижных соединений в качестве эшелона развития успеха и для параллельного преследования отходившего врага. Именно это позволило австро-венгерскому командованию избежать полного разгрома своих войск и восстановить оборону в глубине.

Наступил трагический для России и ее армии 1917 год. Каледин, привыкший к дисциплине и порядку, тяжело переживал стремительный развал армии, вдруг «заболевшей смертельной для нее демократией». Все дни марта, пока присягали Временному правительству и принимали в соединениях его комиссаров, он ходил мрачный и почти не занимался служебными делами. Частыми стали поездки Алексея Максимовича в передовые части, где он подолгу бывал на наблюдательных пунктах, нередко находившихся в зоне не только артиллерийского, но и ружейного огня противника. Казалось, генерал испытывал свою судьбу или же просто искал смерти.

Он рисковал своей жизнью не только на фронте, но и в тылу. Адъютант Каледина ротмистр В. К. Скачков оставил в дневнике следующую запись: «В первых числах апреля 1917 года под влиянием агитаторов толпа солдат собралась у комендатуры с целью ареста коменданта. Опасаясь расправы, офицеры и военные чиновники попрятались. Вдруг появился Каледин. Его спокойная фигура проталкивается между солдатами. Вокруг крики, шум, бурные речи… Генерал Каледин поднимается на грузовик. Все смолкло. Не спеша, ясно и громко Каледин заявил: «Пока я жив, вы коменданта не увидите»… Затем, переждав рев разъяренной толпы, продолжал: «Стыдись, русский солдат, ныне свободный, по воле агитаторов связавший душу армии и честь России. Офицеров, которые, как и вы, не знали отдыха и умирали на полях сражений, вы изгоняете и убиваете. Подумайте, что вы будете без них делать? Идите же по казармам и еще раз хорошо обо всем подумайте!» Закончив речь, Алексей Максимович спустился с грузовика и медленно пошел в штаб через солдатскую толпу, которая перед ним молча расступалась. После его ухода все стали без шума спокойно расходиться».

Зная общую обстановку на фронте, не трудно себе представить, как рисковал Каледин, вступая в конфликт с комитетчиками и вышедшими из повиновения толпами вооруженных солдат.

В тот раз все обошлось благополучно. Но не прошло и десяти дней, как в 8-ю армию из штаба Юго-Западного фронта прибыли более 30 агитаторов. Они развернули в частях работу, направленную на подрыв авторитета командования, которое якобы стремилось своей деятельностью препятствовать установлению «революционных» порядков в армии. Это очень возмутило Каледина и он поехал для объяснения к Брусилову в Каменец-Подольский.

Командующий фронтом принял Алексея Максимовича подчеркнуто холодно. Как идейного врага – убежденного монархиста. Разговора не получилось. Спустя несколько дней после этой встречи Каледин получил телеграмму от Брусилова об освобождении его от командования 8-й армией и направлении в распоряжение Верховного главнокомандующего.

Отстранение от должности боевого, заслуженного генерала произошло явно по политическим мотивам. По этому поводу А. И. Деникин писал: «Брусилов уволил командующего 8-й армией генерала Каледина за то, что тот «потерял сердце» и не пошел навстречу «демократии». И сделал это в отношении имевшего большие боевые заслуги генерала в грубой и обидной форме, сначала предложив ему другую армию, потом возбудив вопрос об удалении. «Вся моя служба, – писал мне тогда Каледин, – дает мне право, чтобы со мной не обращались, как с затычкой различных дыр и положений, не осведомляясь о моем взгляде». Обиженный таким обращением, Алексей Максимович быстро передал должность назначенному на его место генералу Л. Г. Корнилову и уехал в Могилев. Там он узнал, что его кандидатура рассматривается на должность Донского Войскового атамана. Начинался новый период жизни Алексея Максимовича.

22 мая 1917 года он выехал поездом в Новочеркасск. Выборы Войскового атамана состоялись 18 июня. В сентябре Временное правительство пыталось обвинить Каледина в поддержке Корниловского мятежа – он даже был объявлен государственным преступником с отстранением от занимаемой должности, лишением чинов, званий и наград. Тогда из Петрограда пришла телеграмма, которая гласила: «Всем, всем, всем! Где бы ни находился атаман Каледин – немедленно его арестовать и доставить в Москву. Керенский». Но Войсковой Круг решил не выдавать своего атамана. В сложившихся условиях Временному правительству не оставалось ничего другого, как согласиться с решением Войскового Круга и постараться побыстрее «замять» дело об измене Каледина, которое грозило вылиться в грандиозный скандал между ним и донским казачеством.

А между тем, ведя настоящую борьбу с политическими противниками в составе Временного правительства, Алексей Максимович также был вынужден решать сложные вопросы внутренней жизни Донской области. Невероятными усилиями ему удалось сохранить казачьи войска при общем развале армии и флота. Был налажен учет прибывавших на Дон поодиночке, группами и даже целыми подразделениями дезертиров, постановка их в строй в местных частях, снабжение продовольствием, фуражом и другим имуществом. Благодаря принятым мерам к концу октября на Дону собрались около 40 тысяч вооруженных казаков с артиллерией, а к декабрю 1917 года их численность превысила 50 тысяч человек.

А. М. Каледин и Л. Г. Корнилов. Москва, 1917 г.

Когда в Новочеркасске стало известно об октябрьских событиях в Петрограде, Войсковое правительство и лично Каледин сразу же заняли позицию непризнания и борьбы с большевистской властью. Несмотря на прежние обиды и разногласия, Временному правительству была направлена телеграмма с приглашением приехать на Дон и оттуда руководить государством. Не получив ответа, Каледин решил «принять на себя всю полноту государственной власти в пределах Донской земли… пока не образуется в России всенародно признанная законная общенародная власть». Так произошло отделение Донской области, но не от Российского государства, а от большевиков, захвативших власть в стране.

После принятия этого решения Каледин, облеченный неограниченными полномочиями, ввел в области военное положение, разместил в населенных пунктах войска и начал громить местные Советы. Так имя генерала Каледина стало одним из первых в списках врагов революции. С приездом на Дон генералов Алексеева, Корнилова, Деникина, Лукомского и других там началось формирование Добровольческой армии.

Между тем советское правительство в спешном порядке мобилизовало значительные силы на разгром калединщины. Из центральных районов России на Дон были направлены около 20 тысяч красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Во главе этих сил был поставлен В. А. Антонов-Овсеенко. План военных действий предусматривал одновременное концентрическое наступление советских войск в центральные районы Дона из Донбасса, Воронежа, Черноморского побережья и Кавказа с целью окружения и уничтожения белоказачьих войск Каледина в районах Новочеркасска и Ростова.

Ранним утром 29 января в Новочеркасск с фронта прибыл Походный атаман А. М. Назаров. Несколько часов спустя Каледин собрал членов Войскового правительства и предложил ему раскрыть обстановку, сложившуюся на фронте за последние сутки. Назаров нарисовал совершенно безнадежную картину: противник в нескольких верстах от Новочеркасска, казаки сражаться с красногвардейцами не желают, фронт удерживает горсточка местной молодежи и две офицерские роты Добровольческой армии. Без существенной помощи спасти положение не представлялось возможным.

Выслушав доклад Походного атамана, Каледин прочитал телеграмму, полученную ночью от генерала Корнилова из Ростова. В ней сообщалось, что Добровольческая армия, ввиду тяжелого положения и безнадежности дальнейшей борьбы на Дону, решила уходить на Кубань. Телеграмма заканчивалась просьбой немедленно снять из-под Новочеркасска сражавшиеся там офицерские роты и направить их в Ростов на воссоединение с главными силами Добровольческой армии.

Сообщив, что приказание добровольцам уже отдано, Алексей Максимович констатировал:

– На сегодняшний день для защиты Донской области от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Положение наше безнадежное. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Поэтому предлагаю Войсковому правительству сложить полномочия добровольно, не дожидаясь, пока оно будет разогнано силой.

Свои полномочия Войскового атамана я слагаю с себя с этой минуты.

Подписав приказ и убедившись, что он отправлен в войска сразу несколькими посыльными-казаками, Алексей Максимович прошел в маленькую комнату, расположенную рядом с его рабочим кабинетом, и плотно закрыл за собой двери.

Там он снял форменную тужурку с двумя Георгиевскими крестами, аккуратно повесил ее на спинку стула, лег на кровать и выстрелил из револьвера в сердце.

№37. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА Ф. ФОН БЕНТИВЕНЬИ «ХАРАКТЕРИСТИКА ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА ШЁРНЕРА» 5 марта 1947 г.МоскваПеревод с немецкого.КопияС генерал-полковником Шёрнер я познакомился в середине июля 1944 года, когда он был назначен командующим Северной