Во взаимоотношениях Русского государства и Джунгарского ханства вопрос о сюзеренитете над коренными народами Южной и Западной Сибири, в том числе, о праве сбора ясака с северных алтайцев, был едва ли не самым острым. Он возник уже в первой половине XVII в. и не сходил с повестки переговоров между двумя государствами вплоть до гибели Джунгарии. Постоянные конфликты порождали вопрос о подданстве племен и народов, обитавших в пограничной зоне, о том, кто является их сюзереном, кто обладает правом собирать с них ясак.

Недостаток военных сил России в Сибири, занятость русского двора европейскими делами, нежелание обострять отношения с могущественным государством Центральной Азии, противодействовавшим агрессивным устремлениям маньчжурской династии Цин были причинами того, что ряд тюркских племен Сибири, в том числе значительная часть северных алтайцев, давно признавших подданство Русского государства, оказались вынуждены платить дань и ойратам.

Автором идеи о кондоминиуме (двойном подданстве) северных алтайцев, барабинцев и енисейских кыргызов являлся основатель Джунгарского ханства Батур-хунтайджи, впервые высказавший ее в 1640 г. представителю тобольского воеводы Меньшому-Ремезову. Однако, если в период правления Батур-хунтайджи все спорные вопросы во взаимоотношениях с Русским государством решались, как правило, мирным путем, то позже, после прихода в 1662 г. к власти Сенге, обстановка на Алтае резко осложнилась. Особенно это проявилось после того, как в 1667 г. джунгарские войска разгромили хотогойтского Алтын-Хана Лозона (Лубсана).

Джунгарские отряды начали не только нападать на представителей коренного населения Сибири, но и осаждать Красноярск, угрожать Кузнецку и Томску, требуя, в частности, выдачи бежавших под их защиту отдельных групп телеутов (выезжих). Не улучшились русско-джунгарские отношения и после гибели Сенге, и захвата верховной власти его братом Галданом в 1670 г. Прибывшие в Кузнецк послы нового хана заявили местным властям, что "прежде того отцу Кегеневу и брату Сенге и ему Кегеню подгородные кузнецкие люди, абинские служилые татары и выезжие белые калмыки и тюлиберские и боянские ясачные татары давали ясак, а ныне ему многие годы ясаку не дают и чтоб выезжих белых калмыков выдал на прежнее житье, а с ясачных людей дать ясак, грозя ежели того учинено не будет, приходить под Кузнецкой войною и уезды разорять". Однако, осложнившаяся внешнеполитическая обстановка и, прежде всего, война с Халхой (1688-1690 гг.), а затем и с Цинской империей заставила Галдана искать помощи со стороны Русского государства и умерить свои притязания в Южной Сибири. Его племянник Цэван-Рабдан, захвативший в начале 90-х гг. власть в Джунгарии, вскоре после гибели Галдана укрепил свои позиции в ханстве и возобновил прежние претензии. В годы его правления русско-джунгарские отношения крайне обострились, на Алтае начались вооруженные столкновения. В 1710 г. ойратские войска, возглавляемые зайсаном Духаром, сожгли построенную год назад при слиянии Бии и Катуни Бикатунскую крепость, разорили более 10 деревень, подступали к Кузнецку.

В июне 1713 г. сибирский губернатор М.П. Гагарин направил в Джунгарию тарского казачьего голову Ивана Чередова. В листе, адресованном хунтайджи Цэван-Рабдану, губернатор потребовал возвращения захваченных на Алтае пленных, имущества, а также просил, "чтоб на калмык, которые российский город, бывшей меж Бией и Катуней рек, разорили дать оборон". Цэван-Рабдан категорически отказался принять представителя сибирского губернатора, запретил снабжать его продовольствием и предоставлять кров. Переговоры, не принесшие никакого результата, И. Чередов вел с чиновниками хунтайджи. Прибывшие вместе с И. Передовым в Тобольск ойратские послы вручили М.П. Гагарину ответный лист правительства Джунгарии, в котором перечислялись "обиды", нанесенные ойратам русскими властями Сибири. В конце послания содержалась прямая угроза - "города Томск, Красноярск, Кузнецкой на их (ойратских. - Авт.) землях построены, долой буде снесены не будут, то их, яко на своей земле (хунтайджи) пошлет взять".

Еще более русско-джунгарские отношения обострились в 1715 - 1716 гг. после появления в верховьях Иртыша военного отряда подполковника И.Д. Бухгольца, отправленного Петром I по предложению М.П. Гагарина в Восточный Туркестан на поиски "песошного золота". Как известно, русский отряд был осажден джунгарскими войсками в новопостроенной Ямышевской крепости и вынужден был после длительной обороны, в условиях голода и эпидемии, срыть крепость и весной 1716 г. возвратиться обратно. Попытка русского правительства, не располагавшего достаточными сведениями о географическом и политическом положении Восточного Туркестана, в частности, Яркенда, пройти через территорию Джунгарского ханства привела к резкому обострению русско-ойратских отношений и к усилению напряженности в приграничной полосе, в том числе на Алтае. В том же 1716 г. кузнецкие власти сообщили правительству, что ойратские войска "многие деревни пожгли".

Напряжение стало спадать лишь после начала в 1717 г. новой джунгаро-цинской войны, когда Джунгария оказалась на грани поражения. В такой обстановке Цэван-Рабдан был вынужден направить в Петербург посольство во главе с Борокурганом с просьбой к Петру I принять его в подданство России на тех же условиях, что и волжских калмыков, и построить в верховьях Иртыша крепость. Русское правительство откликнулось на эту просьбу и направило в Джунгарию для приведения к присяге Цэван-Рабдана капитана Ивана Унковского. Однако, в 1722 г., когда И. Унковский прибыл в Джунгарию, обстановка резко изменилась. Цэван-Рабдан заявил русскому послу: "Было де его наперед сего прошение, чтобы городы построить для того, что китайцы на улусы его чинили нападения, а ныне де старый китайский хан умер (император Канси умер в декабре 1722 г.), а на его место его сын вступил (девиз правления Юнчжэн, 1723-1735 гг.), который прислал к нему (Цэван-Рабдану. - Авт.) послов своих, чтоб жить по-прежнему в дружбе... для чего ныне инороднему , контайши, ненадобны". Правитель Джунгарии заявил русскому послу о намерении возобновить сбор албана с северных алтайцев. Вскоре ойротские и телеутские отряды вновь появились в Кузнецком уезде.

К середине 20-х гг. XVIII в., как это видно из ведомости, присланной чрезвычайному и полномочному послу С.Л. Владиславичу-Рагузинскому, направлявшемуся на переговоры в Китай, джунгары собирали дань "с Кондомских, с Етиберской, с Каргинской, с Щелкалской, с Кергешской, с Комляжской, с Кузенской, да Мраских з Бежбоякова, с Ендаева, с Елейской, з Ближней Карги, с Кузетеевой, с Кызыл-Карги, с Кавинской, с Коинской и з Шерской, да с подгородной Таугапской волостей. И оные де иноземцы им, контайшиным калмыкам, на контайшу албана дают по вся годы после ясака Российской империи". Джунгары брали дань не только с перечисленных, в основном шорских, но и с Барсоятской волости. По данным 1730 г. в двоеданческих волостях числились уже Баштинская, Карачерская, Забийская шорские волости.

Северные алтайцы платили ойратам дань шкурами ценных пушных зверей, изделиями из железа. По сведениям воеводской канцелярии г. Кузнецка 1752 г. из трех шорских родов (Каргинского, Елейского и Тазашского) 21 человек считался двоеданцем. Размер дани в денежном выражении равнялся 23 руб. 52 коп в год. В натуральном выражении это, примерно, одна шкурка соболя с человека в год. В Ковинском роде было 11 двоеданцев, плативших дань джунгарам соболями, белками, бобрами, красными кожами на сумму 12 руб. 32 коп. В Бельтирском роде значилось 24 двоеданца, сумма дани составляла 26 руб. 88 коп. Из двоеданцев Итиберской волости 49 человек платили джунгарам дань "разным зверем и железом делным: таганами и котлами".

Таким образом, из 13 волостей ойратам платили дань в сумме 492 руб. 70 коп, 470 чел. Для сравнения отметим, что местные кузнецкие власти с этих же волостей собирали ясак, как следует из окладных книг, с 1350 человек.

Положение северных алтайцев-двоеданцев было исключительно тяжелым. Джунгарские и телеутские сборщики дани, доносил в Москву томский воевода С. Вяземский, в двоеданческие волости "сами ездят и жен своих и детей, и братьев, и племянников, и людей своих посылали и государевых ясашных людей мучат, бьют и грабят, и всячески разоряют, да всякую мягкую рухлядь и платья, зипуны и шубы, и котлы, и топоры сильно отнимают и лошадей отгоняют". По преданиям алтайцев, сборщики дани (даруги) "носили в правом ухе в виде серьги особый знак - маленький посеребренный таганчик, служивший эмблемой албана, собираемого с алтайцев железными котлами и таганами". С неплательщиками албана расправлялись самым жестоким образом. Телеутский князь Байгорок, собиравший по приказу Цэван-Рабдана албан, старшину Чеоктона "поймал, у живого глаза велел выколоть и ременья из спины вырезали и повесили на дерево". Вина последнего состояла в отказе от уплаты дани.

В годы военных неудач, вспышек междоусобиц в самой Джунгарии ойратские правители, стремясь возместить понесенные потери, ужесточали фискальную политику на Алтае. Так было, например, после смерти Галдан-Цэрена в 1745 г. В 1752 г. жители Верхнеку-мандинской волости Акучай Истегешев и Акачак сообщали русским властям, что прибывший из Джунгарии сборщик албана Дюрен, собрав по два-три соболя с каждого человека, потребовал заплатить ему по шесть шкурок соболя. "И оной де Дюрен, - пожаловались посланцы, - уже с них, у кого ежели соболей нет, забирает и лошадьми и в неоплате де того алману бьет немилостиво".

Сбор дани с северных алтайцев-двоеданцев ойратские и телеутские феодалы превратили в одно из средств личного обогащения. Население Кондомских волостей неоднократно жаловались властям Красноярска и Кузнецка на самоуправство и грабежи джунгарских и телеутских князей. Так, присланный хунтайджи Галдан-Цереном Кутук Кытакулов в 1742 г. "сверх ясаку на себя собирал сильно десять соболей... да взял де с собою в подводы восемь лошадей и не возвратил, а подводчиков отпустил пеших, також де многих белтир мучил и всякими нападками и вязал иных к юрте спиной назад и к полу де арканом и брал по соболю и коньми". Сменивший его в 1743 -1744 гг. Мамут Кытакулов "взял же с оных татар в два года 22 коня, которых де и угнал с собою, да сверх ясаку взял с них 20 соболей, також де и кроме того своими нападками брал по коню и мучил всякими муками» (Потанин, 1875).

Непосильные поборы и издевательства со стороны джунгар нередко побуждали двоеданцев оставлять свои исконные места и скрываться в отдаленных труднодоступных районах. Джунгарский сборщик албана Чюхай Часманов в 1752 г. жаловался русским властям, что "Мраской волости башлык Ебога с своей волости албану за семь лет не отдавал и бегает от них со своей волостью. Капской волости башлык Копышак не отдавал за нынешний 752 год за 30 голов и от того платежа бежал",

Царское правительство и местные сибирские власти принимали меры, чтобы оградить коренное население Сибири от домогательств джунгарских феодалов и вассалов. Практически, всем послам и посланцам, направляющимся из столицы и из сибирских городов в Джунгарию, вменялось в обязанность добиваться от ойратских владельцев прекращения грабежей, возвращения имущества и пленных.

Сибирские воеводы, получив сведения о появлении джунгарских или телеутских сборщиков дани в жилищах северных алтайцев, нередко высылали военные отряды, которые силой выдворяли джунгар, отбирали и возвращали населению имущество и скот. Насколько острым и сложным был вопрос о сюзеренитете над пограничными между Джунгарией и Русским государством коренными народами Сибири, свидетельствуют, например, переговоры русского посла Л. Угрюмова с джунгарским правителем Галдан-Цэреном и его советниками. Вкратце история отправления этого посольства такова. В 1730 г. в Москву прибыло очередное посольство из Джунгарии. Во время переговоров ойратские послы заявили, что Галдан-Цэрен желает наконец "о ссорах и претензиях как с российской, так и с его стороны произошедших согласится и для того просил о присылке к нему из России знатной персоны, с которым обещает во всех претензиях исследование и розвод учинить". Предложение это было охотно принято и вместе с ойратским посольством в ставку хунтайджи был отправлен майор Л. Д. Угрюмов.

В инструкции Сибирской губернской канцелярии, врученной Л.Д. Угрюмову в Тобольске, по вопросу о двоеданцах говорилось следующее: "Когда зенгорский владелец Галдан-Чирин или знатные ево калмыцкие начальники будут иметь претензию о волостях, о которых оной Галдан-Чирин претендовал с посланном своим, якобы ево владения, и на то ему, посланнику Угрнмову, представлять, что оные волости и теленгоуты и урянхайцы издревле поданные Российской империи ясашные, а не их Калмыцкого владения, и ясак и с тех волостей в казну нашего и. в. беретца по окладным книгам издавна с прошедшаго 1622 году, а в Калмыцком владении никогда не бывали".

Угримову велено было потребовать, чтобы с волостей "Кузнецкого ведомства - с Командинской, Тагап-ской, с Комлешской, с Тергешевской, с Кузеневской, с Юской (Южской), с Елейской и с протчих ясачных волостей и теленгутов и с урянхайцев... с тех бы волостей оного алману (Галдан-Цэрен) брать не велел и в том зборе калмыком своим запретил".

Уже во время одной из первых встреч Галдан-Цэрен выступил с большими претензиями в адрес царского правительства и местной сибирской администрации. Джунгарский хан, в частности, заявил, что с "городов Тары, Томска, Кузнецка и Красноярска в разных городах лет за 9 и болше воспрещено ему, зенгорскому владелцу, с подданных ево тамо живущих народов брать ясак: с киргиских, уранхаев и бирюсов со 138 волостей...". Во время последующих заседании чиновники Галдан-Цэрена неоднократно заявляли Л.Д. Угримову, что воеводы в сибирских городах чинят препятствия ойратам в сборе дани незаконно. В ответ на эти и им подобные претензии и домогательства русский посол в соответствии с инструкцией заявлял: "Оныя народы издревле пребывают в подданстве российском и ясак платят в Россию с построения тех городов болши 100 лет, в которых и впредь никому вступатца не надлежит... А о двоеданцах, которые платят ясак в обе стороны, им брать запрещения не бывало".

Длительные и сложные переговоры с бесконечными взаимными претензиями и упреками положительных результатов, по существу, не принесли. Более того, почти сразу же после их завершения в кочевьях южных, а затем и в жилищах северных алтайцев появились ойратские сборщики дани, угрожавшие русским войной, в связи с чем в 1735 г. правительство направило в Сибирскую губернию указ, в котором говорилось, что "...для удержания зенгорского владелца от противных поступков впредь до совершенного с ним розводу в границах барабинских и кузнецких волостей, с которых берется в российскую сторону ясак, а на него зенгорского владелца алман, в том зборе алмана ему запрещения не чинить". Тогда же Галдан-Цэрен потребовал от сибирских воевод разрешить его людям собирать дань с волостей, плативших какое-то время дань хану Галдану. Речь шла об обложении данью населения, проживающего в бассейнах рек Кондомы, Мрассы и др. Изучив материалы, представленные Кузнецкой воеводской канцелярией, Коллегия иностранных дел рекомендовала Сенату воздержаться от подобного разрешения.

В 1742 г. в Петербург из Джунгарии прибыло посольство во главе с зайсаном Ламой-Даши, представившее канцлеру А.М. Черкасскому большой список волостей, с которых местные сибирские власти запрещали брать дань. В этом реестре назывались енисейские кыргызы, жители Барабы, северные алтайцы и многие другие.

Этот вопрос занял центральное место в личном послании Галдаи-Цэрена императрице Елизавете Петровне. "Из давних времен, - утверждал хунтайджи, - в нашу сторону давали дань теленгуты, бирюсы и уранхайцы, и другие некоторые, а ныне оным от вашей стороны нам дань давать запрещено, того ради прошу оным повелеть по-прежнему обыкновению надлежащую нам дань давать без удержания". Но и на этот раз требования остались без удовлетворения. Более того, в 1745 г. северным алтайцам-двоеданцам было строго запрещено платить джунгарам дань железом и железными изделиями (Потанин, 1866).

Таким образом, вплоть до последних дней существования Джунгарского ханства вопросы о сборе ясака, о принадлежности тех или иных земель и проживавших на них народов Западной и Южной Сибири были одними из самых сложных и острых, нередко являвшихся основой возникновения локальных конфликтов и напряженности в межгосударственных отношениях. Вопросы эти были сняты с повестки дня после разгрома Цинской империей Джунгарского ханства в середине 50-х гг. XVIII в.

(По материалам И.Я.Златкина)

На рубеже XVI-XVII вв. в Западной Монголии образовалось отдельное ханство, получившее название Джунгарское (Ойратское). Оказавшись на пересечении интересов России и

Цинского Китая, эта страна сыграла важную роль в международных отношениях в Центральной Азии того периода.

Находясь в неблагоприятном для себя окружении, Джунгария испытывала в то время большие экономические затруднения, отражавшиеся и на происходивших там внутриполитических процессах.

Постепенно гегемонию захватил род Чорос, выдвинувший из своих рядов хана Харахула. Ответом недовольных таким положением дел князей стала их откочевка из Джунгарии вместе со своими зависимыми аратами в первой трети XVII в.

Наиболее известными из этой группы стали калмыки, посœелившиеся на территории России и принявших российское подданство.

Оставшиеся в Джунгарии монголы, которых после смерти в 1635 ᴦ. Хара-Хулы возглавил его сын Батур-Хунтайджи, были настроены антиманьчжурски и попытались объединить всœех монголов на борьбу с ними. Эту дату считают временем образования Джунгарского ханства. Часть ойратов, недовольных созданием Джунгарии, откочевала на Волгу и в Кукунор, где возникли самостоятельные ойратские ханства.

Тем не менее, несмотря на антикитайские и антиманьчжурские настроения, главным направлением внешнеполитической активности ойратов стал Восточный Туркестан.

В 40-е гᴦ. XVII в. Джунгария начинает завоевание восточных районов Могулистана, начав с территорий Чалыша и Тур-фана. Далее они вторглись в Кирию, Аксу и Кашгар.

В 1652 ᴦ. Батур-Хунтайджи вел войны с тянынанскими киргизами и с казахами, сумев их оттеснить в другие районы.

Но после его смерти они вновь начинают воевать с ойратами и только к 1655 ᴦ. от них освободили восточную часть Семиречья. Можно говорить о том, что к этому времени возникла уже единая тюрко-монгольская общность, способная противостоять проникновению сюда Цинского Китая и видевшая в захвате этого региона перспективу для контроля за проходившем тут важным тяныпаньским участком Великого шелкового пути.

Часть местного ойратского населœения начинает вести осœедлый образ жизни, строить города.

Был написан свод законов ʼʼЦааджин бичикʼʼ, предприняты попытки создания особой ой-ратской письменности, что свидетельствует о еще большем отделœении ойратов от других монгольских народностей, попавших к этому времени под контроль Цинов и их сближении с народами Восточного Туркестана.

ИСТОРИЯ ДЖУНГАРСКОГО ХАНСТВА

На территории северо-западной Монголии уже несколько тысячелетий существует сохранившийся до наших дней «биосферный уклад жизни», основанный на пастбищном скотоводстве. Все также по степи бродят отары овец и табуны лошадей, у подножий горных хребтов белеют юрты, куда-то спешат всадники как когда-то в легендарные для монголов времена Чингисхана.

По горным ущельям и широким межгорным равнинам Монгольского Алтая проходили скифы, хунну, многочисленные тюркские племена и монголы. На территории северо-западной Монголии и части современного Синьцзяна располагалось последнее независимое государство кочевников — Джунгарское или Ойратское ханство.

Современное население Монгольского Алтая — а это более десятка этнических групп — олеты, дербеты, торгоуты, захчины, халхасцы, урянхайцы, мянгады и другие ощущают себя потомками джунгар. Термином «джунгар» — «левая рука» монголы называли князей из рода Чорос, владения которых находились в долине реки Или на территории современного Синьцзян-уйгурского автономного района КНР. Могущественное Джунгарское (Ойратское) ханство сложилось в 30-е годы 17 века.

Чоросские князья подчинили своей власти всех кочевников северо-западной Монголии, часть Восточного Туркестана. Недовольные усилением дома Чорос около 60 тысяч торгоутских семейств во главе с князем Хо-Урлюком двинулись в путь и перекочевали в низовья Волги, положив начало калмыцкому этносу.

Властелином ойратского ханства стал правитель Чоросского княжества — Эрдени-Батур. В это время на территории Китая стремительно росло могущество маньчжурских племен. В 1644 году маньчжурские войны захватили Пекин и положили начало

господству в Китае новой иноземной Цинской династии, просуществовавшей до 1911 года.

Маньчжурские императоры уделяли подчинению кочевников огромное внимание. Вскоре под их власть попали Чахарское ханство, южно-монгольские князья и Халхаское ханство. Джунгария в то время воцарился внутренний мир, активно развивалась торговля, а в 1648 году буддийский лама Зая-Пандита изобрел новую ойратскую письменность.

После смерти Эрдени-Батур-хана новым правителем стал его сын Сенге. Он был убит во время междоусобной борьбы. Его брат Галдан, еще ребенком посвященный в ламы, жил в то время в Тибете. Узнав об убийстве брата, он с разрешения Далай-ламы снял с себя монашеский сан и, вернувшись на родину, расправился с убийцами брата. При Галдан-хане Джунгарское ханство достигло наибольшего могущества — походы в Кукунор и Ордос, захват Турфана и всего Восточного Туркестана.

В 1679 Далай-лама — наставник и покровитель Галдан-хана пожаловал ему титул «бошохту» — «благословенный». В 1688 году Галдан-хан во главе 30 тысяч воинов вступил в пределы Халхи.

Разбитые джунгарами халхаские князья бежали под защиту маньчжуров и просили о подданстве. Маньчжуры решили атаковать джунгар и были разбиты. Император маньчжур Кан-си отправил вторую более многочисленную армию, оснащенную артиллерией. Битва со второй маньчжурской армией не принесла победы ни тем, ни другим. Но уже в 1696 году в окрестностях современного Улан-Батора произошло сражение, решившее судьбу Галдан-хана.

Его войны были разбиты, но потери маньчжур были также очень велики. Хан джунгар ушел с отрядом воинов на запад. Маньчжуры организовали его поиски. Был взят в плен сын Галдан-хана, которого отправили в Пекин и возили в клетке по улицам города. Неизвестно, что стало с Галданом — по одним сведениям он принял яд, по другим — умер, заболев по дороге в Тибет.

Ханом стал племянник Галдан-хана, сын его брата Сенге, Цеван-Рабдан.

Император Кан-си отправил к нему послов с предложением объявить себя вассалом императора маньчжуров. В ответ на отказ снова вспыхнула война между джунгарами и маньчжурами. Джунгары ожесточенно сопротивлялись, не раз разбивая имперские войска и переходя в наступление. После смерти Цеван-Рабдана ханом ойратов стал его старший сын Галдан-Церен. Ненавидя маньчжур и желая освободить Халху от маньчжур, ойратский хан сам начал наступление.

В долине реки Кобдо, в горах Монгольского Алтая, недалеко от незадолго выстроенной маньчжурами крепости Джунгары разбили 20 тысячную имперскую армию командованием начальника гвардии Фурданя. Но в степях в глубине Халхаских степей Джунгары потерпели поражение и отступили. Обе стороны склонялись к миру, и соглашение было достигнуто. После этого ойратские войска отправились в поход на казахов, которые во время маньчжуро-ойратской войны совершали постоянные набеги на кочевья джунгар. Средний жуз казахов был разгромлен и бежал под стены Оренбурга.

После смерти Галдан-Церена в ханстве началась междоусобная борьба за ханский престол, приведшая в итоге к гибели ойратского государства. Часть джунгарских князей перешли на сторону маньчжуров, другие использовали как союзников воинов казахских султанов. Император маньчжуров Цянь-лун отправил в Джунгарию две колонны численностью более 100 тысяч человек, эта армия нигде не встретила сопротивления, не сделав ни одного выстрела.

Хан ойратов Даваци был захвачен в плен, будучи предан своим другом джунгарским князем Амурсаной, возглавившим авангард маньчжурской армии.

Император обещал Амурсане трон ойратского хана, когда тот увидел, что маньчжуры не собираются выполнять своих обещаний, изменил Цинской династии и восстал.

Обосновавшись на реке Или, в ставке ойратских ханов Амурсана был провозглашен своими сторонниками ханом. Огромная армия маньчжур двинулась в Джунгарию, уничтожая все на своем пути, проводилось методическое истребление ойратов, кочевники спасались, уходя в пределы российских границ.

Ойратский народ, численность которого насчитывала около 600 тысяч человек, был почти полностью истреблен, за исключением около 40 тысяч человек, бежавших в Россию. Небольшое число ойратских семейств сохранилось в Монгольском Алтае в районе Кобдо, современного центра Ховдского аймака МНР. Это и были предки современного населения северо-западной Монголии.

ДЖУНГАРСКОЕ (ОЙРАТСКОЕ) ХАНСТВО

Государство ойратов в Джунгарии (1635-1758) на части территории современного Северо-Западного Китая. Ставка джунгарских ханов находилась в Илийской долине. В 1757-1758 гг. Джунгарское ханство завоевано маньчжурской династией Цин. В результате завоевания почти все население ханства было уничтожено.

Основу племенного союза ойратов, сложившегося в конце XIV века, составляли западномонгольские родоплеменные объединения — чорос (джунгары), дэрбэт, хошоут и торгоут. Последние в 1627-1628 гг. отделились от остальных ойратов и перекочевали в низовья Волги, заселив степи современной Калмыкии.

Впервые упоминания о калмыках в русских летописях появляются в последней трети XVI века. Так, в одном из описаний Сибири сообщалось, что по берегам рек Тобола, Иртыша и Оби «жительства имеют мнози языцы: Тотаровя, Колмыки, Мугалы». «Калмаками» (русское — калмык) тюрки еще в конце XIV века называли своих монголоязычных соседей, живших к западу от Алтайских гор. Спустя два столетия это слово было заимствовано русскими и, немного видоизменившись, стало употребляться для обозначения населения, входившего в племенной союз ойратов.

В ХV-ХVI веках ойраты кочевали в Западной Монголии, на территории от западных склонов Хангайских гор на востоке до Черного Иртыша и озера Зайсан на западе. Длительное время они были зависимы от восточномонгольских ханов, однако в 1587 году им удалось разгромить в верховьях Иртыша восьмидесятитысячную армию халхасцев. Эта победа положила начало военно-политическому усилению ойратов.

В самом конце XVI века они добили остатки войск бежавшего от русских сибирского хана Кучума. Гибель Сибирского ханства позволила западным монголам продвинуть свои кочевья на север до верховий рек Ишима и Оми. По данным сибирских летописей, на рубеже XVI и XVII веков ойратские владения простирались до района современного города Омска.

В том же месте отмечен «край калмыцкой степи» и на более поздних картах С.У. Ремезова. Помимо Западной Монголии кочевья ойратов охватывали в начале XVII века обширные пространства на левобережье Иртыша, «занимая в среднем течении Иртыша степи его правого и левого берегов» примерно до широты современного Новосибирска.
Важную роль в племенном союзе к этому времени стал играть правитель Чоросского княжества Хара-Хула (в русских документах «Каракула», «Каракула-тайша»).

В ойратских исторических хрониках упоминание о чоросском князе Хара-Хуле встречается уже в рассказе о событиях 1587 года, когда западные монголы-ойраты подверглись нападению Алтын-хана, одного из восточномонгольских правителей. Тогда объединенное ойратское войско, в состав которого входили и шесть тысяч чоросов, смогло дать отпор нападавшим, выиграв сражение на берегу Иртыша.

Военное противоборство с ойратами, столь неудачно начатое первым Алтын-ханом (он погиб в той битве), продолжалось с переменным успехом и в XVII веке.

Известно, что в 1607 году дэрбэтские и хошоутские тайши обращались к русским властям в Сибири с просьбой «от Алтына-царя велети их оберегати, и ратных людей на него велети им давати, и город бы велети поставити на Оми реке от Тары 5 днищ, чтобы им тут кочевати было от Алтана-царя безстрашно». Вскоре после этого ойратам удалось одержать военную победу над Алтаю-ханом, однако в 1616 году русские послы свидетельствовали: » Емлют с колмаков китайской царь и Алтын-царь ясак по 200 верблюдов да по 1000 лошадей и овец на год со всякого тайши…

И колмацкие люди от них в страхованье».
Государство Алтын-ханов (Монгольское ханство) располагалось на территории современной Монгольской Республики, в северо-западном углу Халхи, между озерами Убса-Нур и Хубсугул. На западе оно граничило с ойратскими княжествами.

В конце ХVI-начале XVII веков Алтын-ханам удалось подчинить ряд мелких племенных групп и народностей Южной Сибири, обитавших близ северных границ их владений.

В результате Алтын-ханы первыми из восточномонгольских правителей стали соседствовать с Русским государством и вступили с ним в разносторонние отношения.
Весной 1617 года послы Алтын-хана были приняты в Москве русским царем Михаилом Федоровичем. Перед отправкой в обратный путь им была вручена «жалованная грамота», извещавшая Алтын-хана о принятии его в русское подданство и о посылке ему «царского жалованья…- 2 кубка золочены да братину, 2 портища сукна скорлату (багряно-красного цвета) , саблю, 2 пищали, лук».

В ответном письме, направленном русскому царю в начале 1619 года, Алтын-хан просил обеспечить безопасность своим послам и торговцам. «И тому доброму делу помешку чинят меж нас калмыцкой Каракулы-тайша», — жаловался он царю, предлагая объединить силы для совместного похода «на тех воров на Каракулы-Тайшу н на его людей».

Чоросский князь Харя-Хула, о котором шла речь, кочевал в верховьях Иртыша. До 1619 года он не вступал в контакты с русскими властями. Силой оружия и средствами дипломатии Хара-Хула медленно, но неуклонно укреплял свое могущество, подчиняя правителей соседних ойратских владений. Постепенная концентрация власти в руках джунгарского князя позволила ему возглавить борьбу ойратов против государства Алтын-ханов.

Готовясь к войне, Хара-Хула стремился обезопасить свои тылы и так же, как Алтын-хан, пытался заручиться поддержкой русского царя, для чего впервые направил в 1619 году специальную миссию в Москву. Этому предшествовало военное столкновение русских с ойратами, прикочевавшими осенью 1618 года на правобережье Иртыша между рекой Омь и озером Чаны.

Тогда отряды, посланные воеводой города Тары, «многих колмацких людей… побили и улусы их погромили и полон многой поймали»

Посольства Хара-Хулы и Алтын-хана были одновременно отправлены сибирской администрацией в столицу, вместе проделали весь многомесячный путь и в один и тот же день (29 января 1620 года) поочередно побывали на приеме у русского царя.

Послы Хара-Хулы объявили Михаилу Федоровичу, что их повелитель и его родственники «со всеми своими улусы… шерть учинили (присягнули) , что быти нам под твоею царского величества высокою рукою в прямом холопстве навеки неотступными.

И вам бы, великому государю, нас пожаловать, передавали просьбу Хара-Хулы послы, — держати под своею царскою высокою рукою… в повеленье и от недрузей наших во обороне и в защищенье».
В грамоте, врученной послам Алтын-хана в конце апреля 1620 года, царь Михаил Федорович дипломатично отклонил предложение о совместном военном походе против Хара-Хулы.

Алтын-хану сообщалось, что, «жалея тебя, Алтына-царя», из Москвы послано «царское повеление к сибирским воеводам… тебя и твоей земли от колматцкого Каракулы-тайши и от его людей оберегать». Спустя месяц получили ответ и послы чоросского князя: им была дана «жалованная грамота» о принятии Хара-Хулы в русское подданство.

«И мы, великий государь, тебя, Каракулу-тайша, и твоих улусных людей пожаловали, в нашу царскую милость и во оборону приняли, и в нашем царском жалованье и призренье держать вас хотим, и от недругов ваших сибирским воеводам нашим оберегать велели», говорилось в этом документе.

Послы новоиспеченных подданных русского царя еще не успели вернуться к своим враждующим правителям, а в «калмыцкой степи» в начале осени 1620 года уже полыхала новая война между ойратами и Алтын-ханом.

Летом 1621 года побывавшие в междуречье Оби и Иртыша русские разведчики сообщали, что там «кочуют черные колмаки: Талай-тайша, да Бабаган-тайша, да Мерген-тайша, да Шукур-тайша, да Саул-тайша и иные многие тайши со всеми своими улусы, потому что де задрали черные колмаки Каракул-тайша, да Мерген-Теменя-тайша Алтына-царя. И Алтын де царь их побил и идет де на черных калмаков войною, и те де тайши потаму кочюют меж Оби и Иртыша…» Имена ойратских предводителей, искаженные в русском документе, вероятно, обозначали главу дэрбэтов Далай-тайшу, Мерген-Тэмэнэ-тайшу, сына Хара-Хулы чоросского Чохур-тайшу и, возможно, хошоутского Баба-хана.

В первой четверти XVII века ойраты (телеуты) мигрировали на юг, в пределы Алтайского края. Умер Хара-Хула около 1635 года, незадолго до образования западными монголами-ойратами своего собственного государства — Джунгарского ханства.

Во второй половине XVII в. взаимоотношения России и Джунгарского ханства были по большей части враждебными. Джунгарское ханство препятствовало развитию непосредственных торговых и дипломатических отношений России и Китая, блокируя наиболее прямые пути и вынуждая русские экспедиции использовать для связей более северные и восточные маршруты (См.

Избрант Идес. Главы из «Записок о русском посольстве в Китай (1692-1695)»).
Позднее обширные территориальные претензии ойратских ханов в Сибири, бесконечные споры по поводу права сбора дани с коренных народов Сибири, стремление джунгар воспрепятствовать присоединению народов Сибири к России, возникновение на этой почве вооруженных столкновений — вот что побуждало правительство и местные власти противодействовать укреплению позиций ойратов в Казахстане и Южной Сибири, заставлял их делать все возможное, чтобы не дать Джунгарскому ханству усилиться за счет поглощения соседних народов, прежде всего не допустить джунгаро-казахского сближения.

В XVIII в. в своей политике по отношению к Джунгарии русское правительство исходило прежде всего из интересов обеспечения защиты Сибири, ее населения и богатств. В идеале ставилась задача любыми способами побудить правителей Джунгарии признать российское подданство.

В худшем случае необходимо было добиваться «доброго соседства». Во внешней политике России в Центральной Азии в рассматриваемый период взаимоотношения с Джунгарией занимали ведущее место. Государство ойратов рассматривалось как противовес Цинской империи, как заслон на пути ее агрессивных устремлений в этом регионе Азии.

Именно поэтому все попытки цинской дипломатии склонить царское правительство к союзу против джунгар, уговорить двинуть против ойратов калмыцкие войска потерпели неудачу.
Политика владетелей Джунгарского ханства по отношению к России в значительной степени определялась характером и состоянием отношений западных монголов с маньчжурской империей Цин: в период военных поражений правители Джунгарии стремились заручиться военной поддержкой со стороны русского правительства и даже поднимали, как это было в 1720 г., вопрос о российском подданстве.

Однако, как только угроза разгрома и вообще военное давление со стороны Китая ослабевало, русско-джунгарские противоречия вновь обострялись.
В треугольнике — Китай — Россия — Джунгария положение российской стороны было наиболее предпочтительным.

Цинская империя и Джунгарское ханство искали союза с Россией, однако последняя не извлекла из этого существенных выгод.
Воспользовавшись междоусобицами среди ойратских князей, Цинская империя в 157-1758 гг. буквально стерла с лица земли Джунгарское ханство и его население. Неверная оценка ситуации и слабость военных сил в Сибири определили политику невмешательства России в происходящие события, позволили Цинам беспрепятственно расправиться со своим доселе могучим противником.

Лишь несколько десятков тысяч ойратов и алтайцев спаслись под защитой русских крепостей.

После завоевания империей Цин Джунгарского и Яркендского ханств в 1757 г. границы китайского государства подступили к территориям современного Казахстана. В это же время Центральная Азия стала зоной интересов Российской империи. В первой половине XVIII в. состав Российской империи вошли Малый и Средний Жуз.

После завершения присоединения восточных казахских земель (Большой Жуз) к России (1822-1882 гг.) встал вопрос о взаимных границах Российской и Цинской империй.

В эпоху правления династии Цин были подписаны три главных документа, относящихся к российско-китайской границе: Пекинский дополнительный договор от 2 ноября 1860 г., Чугучакский протокол от 25 октября 1864 г.

и Санкт-Петербургский договор от 12 февраля 1881 г. Первый из них наметил лишь общее направление границы, а второй определял прохождение границы по основным общеизвестным географическим ориентирам. В 1881 г. Россия возвратила Китаю Илийский край, в связи с чем требовалось уточнить границу от Джунгарских Ворот до территории Киргизии, а также в районе озера Зайсан.

В дополнение к этим основополагающим документам представителями синьцзянских провинциальных властей, с одной стороны, и Омской и Верненской администрации — с другой, были составлены и подписаны Хабарасуский протокол 1870 г., Бараталинский протокол от 16 октября 1882 г., Майкапчагайский протокол от 31 июля 1883 г., Алкабекский протокол от 23 августа 1883 г., Тарбагатайский (Чугучакский) протокол от 21 сентября 1883 г.

Таким образом, линия границы была юридически оформлена в полном объеме.

Джунгарское ханство - последняя кочевая империя

Исторический отрезок с конца позднего Средневековья до начала Нового времени известен в специальной литературе, как "Период малого монгольского нашествия". Это была эпоха, когда многовековое противостояние Кочевника и Земледельца, наконец, завершилось в пользу последнего. Но как это ни парадоксально, именно в это время Великая Степь породила последнюю Кочевую империю, которая была способна практически на равных сражаться с крупнейшими земледельческими государствами региона

Отрезок азиатской истории с конца позднего Средневековья до начала Нового времени известен в специальной литературе как «период малого монгольского нашествия». Это была эпоха, когда многовековое противостояние Кочевника и Земледельца наконец завершилось в пользу последнего. На протяжении XV-XVII вв. прежде могучие кочевые народы один за другим признавали сюзеренитет оседло-земледельческих империй, а территория суверенных кочевых государств сжималась, как шагреневая кожа. Но, как ни парадоксально, именно в это время Великая Степь породила последнюю кочевую империю, способную практически на равных сражаться с сильнейшими государствами

Период с 30-х гг. XVII в. до первой половины XVIII вв. был исключительно важным в жизни народов не только Средней, Центральной и Восточной Азии, но и России. В это время на берегах Тихого океана завершился начатый еще Ермаком русский «бросок встречь Солнцу», сформировались общие контуры восточных и юго-восточных границ Российского государства, а также западных и северо-западных границ Китая, с некоторыми изменениями сохранившиеся до нашего времени; оформилась территория проживания среднеазиатских народов (казахов, киргизов, каракалпаков), произошло разделение монгольского народа.

Инициаторами создания централизованного государства в Западной Монголии выступили ойратские князья из дома Чорос. В середине 30-х гг. XVII в. одному из них - Батуру-хунтайджи - удалось объединить ранее враждовавшие племена. В последующие 120 лет Джунгарское ханство стало одним из ключевых политических «игроков» в центральноазиатском регионе. Джунгары приостановили российскую экспансию в Южную Сибирь, разгромили северомонгольское государство Алтын-ханов, в конце XVII в. подчинили населенный мусульманами Восточный Туркестан, опустошили кочевья Восточного и Южного Казахстана и в ожесточенном противостоянии одолели ханов Восточной Монголии.

Тяжелейшим испытанием для Джунгарии стали три войны с самым могущественным государством региона - империей Цин. Боевые действия шли на огромных пространствах, однако, несмотря на предельное напряжение сил, Империи так и не удалось подчинить себе молодую западномонгольскую державу. В первой половине XVIII в. под контролем ойратских правителей находилась значительная часть современного Казахстана, северная часть Синцзян-Уйгурского АО КНР, юго-запад Республики Монголии и южная часть Горного Алтая.

В чем же причина блестящих побед джунгар над своими могущественными воинственными соседями на протяжении почти ста лет?

В отличие от своих восточных соплеменников, западные монголы жили в централизованном государстве, во главе которого стояли правители-хунтайджи, обладавшие практически неограниченной властью. В условиях стремительного развития земледельческих государств джунгарские правители реализовывали грандиозный эксперимент по созданию общества-гибрида, в котором традиционный кочевой образ жизни совмещался с элементами оседло-земледельческой культуры. Чтобы выжить, кочевые сообщества должны были приспособиться к меняющемуся политическому и экономическому «климату» на континенте. Из всех кочевых народов именно джунгарам это удалось в наибольшей степени.

Уже Батур-хунтайджи стал активно поощрять земледелие и строить укрепленные «городки». Его последователи активно переселяли в центральную Джунгарию представителей оседло-земледельческих народов для развития там пашенного земледелия. Благодаря помощи иностранных мастеров в ханстве начали развиваться черная и цветная металлургия, суконное производство.

Особенно ярко элементы модернизации проявились в военной сфере. Нужно отметить, что военное искусство кочевников Западной Монголии прошло в своем развитии два основных этапа, которые с некоторой долей условности можно обозначить как «ойратский» и «джунгарский».

«Ойратское» военное искусство

На протяжении большей части XV - первой половины XVII вв. вооружение и тактика западных монголов (ойратов) мало отличались от вооружения и тактики кочевников Южной и Восточной Монголии.

Главной ударной силой армии были средневооруженные копей­щики-панцирники, способные вести дистанционный бой с использованием луков (а позднее фитильных ружей), а на короткой дистанции - опрокидывать противника с помощью копейной атаки и последующей конной рубки. Основным оружием ближнего боя были длинные ударные копья и пики, а также клинковое оружие - палаши и слабоизогнутые сабли.

Зажиточные кочевники использовали различные типы металлических панцирей, рядовые - стеганные на вате панцири, которые могли повторять покрой традиционной верхней одежды-халата. Руки воина защищали наплечники и пришедшие с запада створчатые наручи, шею и горло - металличе­ские, кожаные и матерчатые бар­мицы. Голову прикрывали клепаные шлемы, снабженные навершиями с втулками для плюмажа.

Наиболее распространенным видом плюмажа была кисть из узких матерчатых ленточек, которая уже в XVII в. стала символом ойрат­ской независимости. Также широко употреблялись султаны из конского волоса и птичьих перьев. Знать щеголяла в высоких сфероцилиндрических шлемах, напоминающих по форме вазу или кувшин с длинным узким горлышком - такие шлемы позволяли воинам издали увидеть своих командиров на поле боя.

Мнение о примитивности степного защитного вооружения в период позднего Средневековья опровергается сведениями из письменных источников. Монгольские и алтайские «мастера куяшного дела» изготавливали панцири, носить которые было престижно даже среди высшей феодальной аристократии Средней Азии. За обладание трофейными бурятскими «куяками» среди русских служилых и «охочих» людей вспыхивали настоящие потасовки. Более того: российские власти рекомендовали казакам брать ясак с сибирских «кузнецких людей» «…шеломами, и рогатинами, и саблями».

Монгольские воины использовали различные виды построений: клин, лаву, рассыпной строй, а также плотные построения шеренгами, которые европейские путешественники сравнивали со строем «крылатых» польских гусар. Одним из любимых был строй «лук-ключ»: центр армии отогнут назад, фланги выдвинуты в сторону противника. В ходе сражения один или оба вытянутых вперед крыла наносили мощный удар по флангам врага, а затем заходили ему в тыл.

Перед сражением номады выстраивались по отрядам, во главе с ханскими дружинниками. Древки знамен командиров подразделений снабжались флажками или конскими хвостами, большие знамена несли специальные «багатуры». Падение знамени нередко вызывало панику в рядах отряда.

Атака начиналась под рокот барабанов, а в момент столкновения противника оглушал рев больших труб. Первый удар обычно наносили лучники, затем в атаку устремлялись копейщики, а потом начиналась ожесточенная рукопашная схватка. Если противник выдерживал такое нападение, то монгольская конница незамедлительно отступала. В ойратском эпосе красочно описывается наступление масс копейной конницы: «Завиднелись тем часом бунчуки знамен, словно камыши; замелькали копейные острия, словно сахарный тростник».

Такая тактика была хороша против противника, вооруженного таким же холодным оружием, однако против ружейных стрелков она была малоэффективна. Попытки кочевников приобрести огнестрельное оружие жестко пресекались правительствами земледельческих государств. Российское царство и Цинская империя ввели строжайшее эмбарго на поставки ружей в монгольские государства.

Эпоха огнестрельного оружия

Военные реформы джунгарской армии в конце XVII - первой половине XVIII в. в первую очередь были связаны с освоением огнестрельного оружия. Первые факты использования ойратами ручного огнестрельного оружия относятся к началу XVII в.

Во второй половине XVII в. начались массовые поставки оружия из Средней Азии и России. Обойти ограничения, наложенные русским правительством на продажу оружия кочевникам, джунгарам удалось благодаря посредничеству среднеазиатских мусульманских купцов и сибирских «князцов». В Москве и других городах России торговцы явно, а чаще тайно, закупали оружие, а затем вместе с торговыми караванами скрытно переправляли его в Джунгарию. Размах контрабандной торговли даже сейчас поражает воображение: вплоть до начала 80-х гг. XVII в. в Джунгарию регулярно отправлялось «по 30 и больше возов» с огнестрельным оружием. Сделать это без ведома русских служилых людей в Сибири было практически невозможно. Есть основания считать, что в контрабандной торговле были замешаны и представители высшего командного состава сибирских острогов. Однако главную роль в перевооружении джунгарской армии все же сыграли поставки из Средней Азии.

В последней четверти XVII в. произошло то, чего больше всего опасались русские цари и китайские императоры: монополия земледельческих государств на массовое применение огнестрельного оружия была нарушена. Для позднесредневековой Азии это событие по значимости можно сравнить с расширением в наши дни клуба ядерных держав за счет «государств-изгоев». Распространение «огненного боя» в Джунгарию в корне изменило весь облик центральноазиатских войн.

Благодаря массовому импорту ружей традиционный состав родов войска номадов изменился - в нем появились многочисленные подразделения стрелков, вооруженных ручным огнестрельным оружием. Искусством стрельбы из него джунгарские воины овладели достаточно быстро. Стрелки передвигались на лошадях и на поле боя спешивались, то есть фактически представляли собой «азиатских драгун».

Плотность ружейного огня ойратов была настолько велика, что маньчжурские воины, несмотря на поддержку собственной артиллерии, были вынуждены спешиваться и атаковать джунгар в пехотных колоннах. Основной задачей джунгарских стрелков было остановить атаку войск противника, в то время как кавалерия (составлявшая вторую линию джунгарских войск) должна была опрокинуть его фланги.

Такая тактика, основанная на активных действиях кавалерии с опорой на «огнестрельную» пехоту, широко применялась в Средней Азии еще в XVI веке. Во многом благодаря ей были одержаны победы над халхасцами (приведшие к ликвидации восточномонгольской государственности) и лучшей армией Дальнего Востока - регулярными войсками империи Цин.

Пушки на верблюдах

Зависимость Джунгарии от поставок огнестрельного оружия из-за границы представляла угрозу национальной безопасности страны, поэтому в конце XVII - начале XVIII в. были предприняты экстраординарные меры по налаживанию его производства в степных условиях. Благодаря содействию русских и, вероятно, среднеазиат­ских мастеров, в Джунгарии было налажено собственное производство фитильных ружей и ружейной амуниции. В крупных производственных оружейных центрах трудились тысячи местных и иност­ранных мастеров и рядовых кочевников. В результате огнестрельное оружие получило широчайшее распространение даже среди рядовых джунгарских воинов.

Большинство ружей джунгарского производства имело фитильный замок, длинный ствол, узкий приклад и, часто, деревянные сошки, опираясь на которые можно было существенно повысить меткость стрельбы. Ружейная амуниция (сумка, огниво, мешочки для пуль и т. д.) носилась на поясе. Иногда для повышения скорострельности порох ссыпался в специальные мерки, выполненные из кости или рога. Такие азиатские «бандельеры», в отличие от европейских аналогов, обычно носили не через плечо, а на шее.

Джунгарская армия конца XVII - начала XVIII в. состояла из дружин хунтайджи и крупных ойратских феодалов, народного ополчения, дружин вассалов и союзников ханства. Все ойраты, кроме детей, дряхлых стариков и лам, считались военнообязанными и несли воинскую повинность. При известии о приближении противника все мужчины, подлежавшие призыву, должны были незамедлительно прибыть в ставку местного феодального владетеля. Благодаря относительно компактному проживанию большей части ойратов джунгарским правителям удавалось достаточно быстро мобилизовать необходимое число воинов. По сведениям российских дипломатов, численность джунгарской армии в первой трети XVIII в. достигала 100 тысяч человек.

Последний и заключительный этап джунгарских военных реформ связан с появлением артиллерии. В 1726 г. в Джунгарии в районе Иссык-Куля был построен первый завод по производству пушек. Организовать его работу было поручено сержанту шведской армии Иоганну Густаву Ренату, который был взят в плен русскими солдатами под Полтавой, а затем переправлен в Тобольск. В 1716 г. он был вторично взят в плен, на этот раз джунгарами. Сержанту обещали свободу и щедрую награду в обмен на организацию пушечного производства в Ойратии. Для обучения пушечному мастерству ему были даны 20 оружейников и 200 рабочих, а несколько тысяч человек назначено на подсобные работы.

По позднейшим показаниям Рената, он «всех пушек зделал токмо четырехфунтовых 15, да малых 5, да мартир десятифунтовых з двадцать». Однако по сведениям российских послов число пушек, изготовленных шведом, было гораздо больше. Маловероятно, что Ренат изобрел новые виды орудий, скорее всего он просто воспроизвел известные ему формы пушек, но без лафетов европейского типа и колес - в Джунгарии не существовало дорог в европейском понимании этого слова, по которым можно было перевозить колесную артиллерию. Пушки перевозили на верблюдах, укрепив стволы в специальные «ясли» на их горбах.

Заложенные шведом основы артиллерийского производства давали свои плоды на протяжении еще полутора десятков лет. По сведениям самих джунгар, легкие орудия, перевозимые на верблюдах, в начале 40-х гг. XVIII в. исчислялись тысячами, а тяжелые орудия и мортиры - десятками.

Отливом пушек в Джунгарии в 40-е гг. XVIII в. наряду с ойратами занимались и русские мастера. Однако после начавшейся междоусобицы в Джунгарии артиллерийское производство начало приходить в упадок. Так, в 1747 г. изготовленная российским мастером Иваном Билдегой и его товарищами медная пушка «разорвалась при пробе».

Иностранные специалисты сыграли важную роль и в обучении джунгарских стрелков европейским приемам ведения дистанционного боя. Неподалеку от ставки хана были организованы регулярные учения, в ходе которых ойраты маршировали «построившись в колонны и шеренги», производили развороты и перестроения, а также выполняли «ружейные приемы» и вели огонь залпами.

Появление достаточно большого артиллерийского парка, применение которого имело еще и сильный психологический эффект, позволило ойратским полководцам подкорректировать методы ведения боя. В ходе сражений орудия располагали на возвышенностях и маскировали. Легкая джунгарская конница выманивала войска противника в поле и подводила под удар артиллерии и спешенных стрелков. Стационарные орудия били по наступающей пехоте и коннице врага в упор. Расстроенные ружейными и пушечными залпами отряды атаковали конные копейщики и пищальники.

Тактика ведения боя была исключительно гибкой. Латная копейная конница, легковооруженные всадники с пиками, луками и ружьями, пешие стрелки, «верблюжья» артиллерия - все они эффективно взаимодействовали и дополняли друг друга.

Таким образом, военными успехами последняя кочевая империя была обязана успешно проведенной модернизации вооруженных сил. Эффективность нового вооружения и новой тактики ведения боя доказали успешные войны джунгар как против кочевых, так и против оседлых народов.

Джунгарское ханство погибло в середине XVIII в. в результате длительной междоусобной борьбы ойратских феодалов. Весь степной мир Центральной Азии и Южной Сибири оказался фактически поделенным между крупнейшими региональными державами - Россией и Китаем. История кочевых народов и кочевых империй, как самостоятельного субъекта мировой политики, завершилась.

Дмитрий Верхотуров

Среди современных казахов есть потомки воинов, стоявших по обе стороны в длинной череде казахо-джунгарских войн. Но крушение Джунгарского ханства смешало их в один народ. Перешедшие на сторону казахов оказались в заметно лучшем положении, чем основная масса населения Джунгарии, погибшая в борьбе с цинскими войсками.

В казахской исторической памяти с войной с джунгарами связано очень многое. В числе событий, память о которых тщательно сохраняется, находится одна из крупнейших побед над джунгарами в местности Кара-Сиыр на берегу реки Буланты в 1728 году, после битвы названной Калмак-Крылган. Сохраняется память о внезапном нападении джунгар и разгроме ряда казахских родов — год великого бедствия – Актабан-Шубырынды, 1723 год.

Сюжеты и герои войны с джунгарами становились персонажами эпоса, сказаний и песен. В советское время историю джунгаро-казахских войн изучали преимущественно по письменным источникам: русским, китайским, монгольским, не уделяя внимания богатому пласту казахских сказаний. В независимом Казахстане уже появились исследования, привлекающие этот материал, но его изучение только начинается.

Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что эта война составляет одну из важных основ казахской исторической памяти.

Правда, в связи с казахо-джунгарскими войнами обозначилась тенденция к тому, чтобы опрокинуть реалии более чем двухвековой давности на современность, и использовать эту давно прошедшую войну в качестве идеологического обоснования ненависти к монголам, калмыкам, а также народам, которые были вассалами Джунгарии и воевали на ее стороне.

Иногда война с джунгарами подается как непримиримое столкновение казахов и ойратов, буквально битва насмерть. Разумеется, такие моменты в длинной череде казахо-джунгарских войн бывали во множестве и не раз противостояние доходило до пика взаимного ожесточения. Это ожесточение также часто пытаются опрокинуть на современность и использовать в политических целях.

Сама мысль о том, чтобы постоянно ворошить ненависть войны, закончившейся два с половиной века назад, выглядит более чем странной. Это можно было бы как-то понять, если бы казахи проиграли войну с джунгарами и пытались, условно говоря, «перевоевать» ее ради укрепления национального самосознания. Но на деле, как всем прекрасно известно, все было наоборот: казахи войну с джунгарами выиграли, Джунгария рухнула и исчезла с политической карты Центральной Азии.

Все точки над «ё» давно расставлены: Джунгарии – нет, а Казахстан существует. Казалось бы, что тут еще можно сказать?

Конечно, пусть каждый верит, во что хочет. Но есть упрямые факты. Казахи и ойраты иногда воевали вместе, в одном строю. Джунгары и их бывшие вассалы во множестве попадали в плен в казахам, пополняли ряды толенгутов, в дальнейшем полностью растворившись среди победителей.

Примеры объединения казахов и части ойратов стоит начать с истории, как казахский хан Аблай косвенно участвовал в дворцовых переворотах в Джунгарии, поддерживая одну из противоборствующих сторон.

В начале 50-х годов XVIII века Джунгария ослабла под ударами с двух сторон, с запада от казахов, с востока – от империи Цин. Некогда сильное и грозное государство определенно покатилось к закату. В самой Джунгарии шла ожесточенная борьба между группировками знати, стремящимися захватить ханский престол. В 1749 году Лама-Доржи организовал заговор против Аджа-хана, который увенчался успехом. Аджа-хан был убит, а Лама-Доржи занял джунгарский престол. Это стало сигналом для других группировок, котрые включились в борьбу против узурпатора. В том же году возник заговор знати с целью возвести на трон Цэвэндама, однако он провалился и претендент был вскоре казнен.

Лама-Доржи проявил себя весьма подозрительным и жестоким человеком, не желавшим давать противникам шансов на успех. Угроза расправы нависла над всеми остальными представителями джунгарской знати, имевшими права на ханский титул. Племянник джунгарского хана Галдан-Цэрена (умершего в 1745 году) – Давачи и хойтский князь Амурсана решили воспользоваться покровительством казахов и сбежали в 1751 году из Джунгарии к Аблай-хану. Судя по дальнейшей биографии этих людей, замысел побега был выдвинут Амурсаной, который потом еще неоднократно отличился «перелетами».

Аблай-хан принял джунгарских беглецов, поскольку покровительство им открывало широкие возможности для подчинения изрядно ослабевшего в длительных войнах давнего противника казахов. Давачи и Амурсане были выделены кочевья среди кочевий Среднего жуза.

С этого момента начинается активное участие казахского хана в джунгарских дворцовых переворотах. Лама-Доржи потребовал от Аблай-хана выдачи беглецов, на что был дан решительный отказ. В сентябре 1752 года Лама-Доржи собрал 30-ти тысячную армию и пошел в поход. Но джунгарский хан потерпел сокрушительное поражение от казахского войска, был вынужден отступить обратно в Джунгарию, при этом отказавшись от предложения мира со стороны Аблай-хана.

Зимой 1752 года Давачи и Амурсана предложили Аблаю дерзкий план устранения хана-узурпатора. После разгрома у него начались очень серьезные проблемы. Когда Лама-Доржи был в походе, в Джунгарии состоялся очередной дворцовый переворот, в ходе которого ханом объявил себя дербетский князь Иэмхэжаргал. Он сумел подчинить себе большую часть джунгарских улусов. Разбитый казахами Лама-Доржи не смог выдворить соперника, и жил в почти не охраняемой ставке, на которую можно было напасть небольшим отрядом. Аблай поддержал этот план, выделив им 500 отборных батыров. Еще 150 воинов Давачи и Амурсана смогли тайно набрать в ойратских кочевьях по Или среди противников Лама-Доржи .

В самом начале января 1753 года, казахско-ойратский отряд совершил рейд по Джунгарии и успешно напал на ставку джунгарского хана. Лама-Доржи был захвачен в плен и 12 января 1753 года казнен. Давачи был провозглашен джунгарским ханом.

Давачи удалось расправиться с другими претендентами на джунгарский престол и на короткое время стать полноправным ханом. Однако, интересы бвыших союзников: Давачи и Амурсаны, разошлись. Амурсана не получил той власти, на которую рассчитывал, а Аблай-хан стал поддерживать Давачи, как относительно законного хана Джунгарии.

Тем временем, Цинская империя приготовилась к окончательному сокрушению Джунгарии. В начале 1754 года была объявлена мобилизация, в ходе которой было собрано 150 тысяч лошадей для похода, собрана огромная казна в 3 млн. лян серебра для обеспечения боевых действий. Ударный отряд цинов составили: 10 тысяч воинов из Халха-Монголии, 20 тысяч воинов из Южной Монголии, 10 тысяч знаменных маньчжурских войск, а также 10 тысяч китайских солдат, которые в основном оставлялись в гарнизонах и охраняли обозы с продовольствием.

Было очень тщательно проведено планирование нападения. Были учтены особенности дорог в Джунгарию, были подсчитаны запасы воды вдоль маршрутов, созданы магазины с продовольствием. Армия разделилась на две группировки, и двумя маршрутами двинулась в Джунгарию. Император Хун Ли считал, что силы Давачи истощились и настало время его разбить.

Амурсана, оценив расстановку сил, в августе 1754 года с 4 тысячами своих сторонников переметнулся на сторону цинского императора, получив от него титул цин-вана. По всей видимости, это был человек авантюрного склада характера, стремившийся к власти любой ценой и не особо выбиравший средства.

Цинская армия сосредоточилась на границе Джунгарии. Весной 1755 года начался решающий поход, в ходе которого Джунгария была окончательно разгромлена. Это было полное и сокрушительное поражение джунгар. Уже к июлю 1755 года цинские войска вышли к Или.

Хан Давачи, потерпев полное поражение, с остатками своего войска бежал к границам казахских владений. Аблай-хан дал ему в подкрепление 3 тысячи воинов. Давачи намеревался отбить Кашгарию, но ничего сделать не успел. Передовой отряд цинских войск под командованием Амурсаны, в мае 1755 года настиг хана в его ставке на реке Текес, одном из притоков Или. Давачи бежал, не приняв боя, но 8 июля 1755 года попал в плен. Это был конец Джунгарского ханства, которое 19 июля 1755 года было официально присоединено к Цинской империи. Впрочем, Амурсана недолго был на цинской службе. Вскоре после крушения Джунгарии он поднял мятеж, но достичь успеха не смог.

Разгромленные джунгары частью попали под власть цинского императора, часть из них бежала в Россию, и позднее получила разрешение пройти до Волги, а некоторая часть бежала в казахские степи и осела среди казахов. Ойратские воины участвовали на стороне казахов в быстротечной казахо-цинской войне 1756-1757 годов, когда Аблай-хан два раза разгромил цинские войска: у горы Калмак-Толагай в Семиречье, а затем на реке Аягуз. После этих поражений, империя Цин заключила мир с казахским ханом.

В истории пополнения казахских родов ойратами большую роль сыграл Шанды-Жорык, или «Пыльный поход».

В январе 1771 года ойраты-торгоуты приняли решение откочевать с низовий Волги обратно в Джунгарию. 30909 семей по русским данным, около 170-180 тысяч человек, двинулись в путь. Это переселение русские историки вслед за документами той эпохи называли «торгоутским побегом». После переправы по замерзшей Волге, ойраты рассчитывали пройти через степи Младшего и Среднего жузов, выйти к Балхашу и от него через Семиречье пробиться в Джунгарию.

Однако вскоре ойраты потерпели поражение от хана Младшего жуза Нурали, который захватил множество женщин и детей в плен, и потребовал от остальных возвращеия назад. Ойратские тайджи не подчинились его требованию и продолжали движение в обход кочевий Младшего жуза. Весной ойраты переправились через Тургай и почти без остановок прошли через степь Сары-Арка и остановились на реке Шошил у озера Балхаш.

По пути казахи постоянно нападали на ойратов, отбивая мелкие группы от основного потока, захватывали в плен отставших. Ойраты постоянно теряли людей, скот, имущество. Но при этом казахи не пытались навязать ойратам решающего сражения.

На стоянке у Балхаша ойраты были окружены войском Аблай-хана, собранным заранее для решающего удара по ойратам. После трехдневных переговоров, ойраты внезапно пошли в атаку и прорвали окружение, бросившись вдоль южного берега Балхаша в Джунгарию. Их преследование и получило название Шанды-Жорык.

Небольшая группа под командованием Тинжу-тайджи незаметно выскользнула из-под преследования и двинулась вдоль северного берега Балхаша, по наиболее тяжелому маршруту. Они смогли беспрепятственно пройти почти до самой Джунгарии и были перехвачены только на Или.

Итог этого «торгоутского побега» и Шанды-Жорык был таков. В Джунгарию смогли пробиться только около 20 тысяч ойратов, которые были приняты цинскими властями и поселены на прежних джунгарских кочевьях. Остальные ойраты либо погибли в пути, либо попали в плен в казахам. Конечно, сейчас уже невозможно подсчитать точное количество, но пленных ойратов могло быть до 100 тысяч человек.

Большая часть взятых во время Шанды-Жорык в плен ойратов стала рабами. Однако часть из них, в основном представленная воинами, заняла другую социальную нишу – стала толенгутами. Это были люди, перешедшие под покровительство султанов, преимущественно иноземцы. Султаны в то время набирали много толенгутов, к примеру, Аблай имел 5 тысяч толенгутских хозяйств, около 25-30 тысяч человек, часть из которых входила в состав его армии .

Подавляющее большинство толенгутов во второй половине XVIII века, очевидно, составляли ойраты. Однако, среди них были также бывшие вассалы джунгар, воевавшие на стороне Джунгарии против казахов. В их число входили – енисейские кыргызы, чьи княжества располагались в широкой степной долине Енисея, на территории современной Хакасии. В 1703 году джунгары заставили часть своих вассалов на Енисее покинуть свои традиционные владения и переселиться в Джунгарию. Из енисейских кыргызов туда ушли алтырский князь Тангут Батур-тайджи, езерский князь Шорло Мерген, алтысарский князь Агалан Кашка-тайджи, а также князь Корчун Иренаков, сын знаменитого алтысарского князя Иренака, который в 60-80-х годах XVII века держал в страхе русские волости по Томи и Енисею, неоднократно грабил округу Красноярского острога. Часть енисейских кыргызов в Джунгарии, после разгрома ханства, вернулось обратно на Енисей, некоторые остались на месте, а часть оказалась среди казахов. Очевидно, многие из них, вместе с ойратами, стали толенгутами казахских султанов.

Толенгутов было так много, что в XIX веке они образовали целую Толенгутскую волость на землях Среднего жуза. Среди казахов отмечались «киши кара калмак» — ойраты, и «ески кыргыз» — енисейские кыргызы, которые в XIX веке полностью ассимилировались среди казахов. Это вливание составило весьма значительную долю казахского населения, около 5%.

Ассимиляции сильно способствовало то, что многие рабы постепенно становились свободными скотоводами. Последующие уже при русской власти в XIX и начале ХХ века отмена привилегий знати, упадок кочевого хозяйства, теснота пастбищ и вынужденный переход к земледелию и отходничеству, привели к перемешиванию казахских родов. В этом процессе, разумеется, принимали активное участие и потомки ойратов, некогда захваченных в плен.

Среди современных казахов есть потомки воинов, стоявших по обе стороны в длинной череде казахо-джунгарских войн. Но крушение Джунгарского ханства смешало их в один народ. Перешедшие на сторону казахов оказались в заметно лучшем положении, чем основная масса населения Джунгарии, погибшая в борьбе с цинскими войсками. Казахские ойраты были в лучшем положении, чем ойраты, которые перешли в русское подданство. Тех русские власти погнали в зимний переход на Волгу, в котором они потеряли почти весь скот и погибло много людей.

В свете этих фактов, попытки снова поднять ожесточенность эпохи казахо-джунгарских войн, представляют собой, по сути, уточненную форму самоненависти. Ненависть к джунгарам сейчас означает также ненависть к тем ойратским предкам, которые есть у большей части нынешних казахов.

Чимитдоржиев М.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII-XVIII веках. Улан-Удэ, 2002, с. 101

Чимитдоржиев М.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII-XVIII веках. Улан-Удэ, 2002, с. 103

Магауин М. Азбука казахской истории. Документальное повествование. Алматы, «Казакстан», 1997, с. 116

Чимитдоржиев М.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII-XVIII веках. Улан-Удэ, 2002, с. 105

Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII – середине XIX века: проблемы политической истории и присоединения к России. Горно-Алтайск, 1991, с. 111

Магауин М. Азбука казахской истории. Документальное повествование. Алматы, «Казакстан», 1997, с. 121

Магауин М. Азбука казахской истории. Документальное повествование. Алматы, «Казакстан», 1997, с. 123

Магауин М. Азбука казахской истории. Документальное повествование. Алматы, «Казакстан», 1997, с. 126-129

Народы Средней Азии и Казахстана. Т. II. М., «АН СССР», 1963, с. 330

Асфендиаров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен). Т. I. Алма-Ата – Москва, 1935, с. 98

Потапов Л.П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957, с. 163

Арынбаев Ж.О. Казахское общество в XIX веке: традиции и инновации. Караганда, «Полиграфия», 1993, с. 35-36

Недавняя столица Казахстана - знаменитая Алматы - свой вклад в основание которого внесли ойраты Джунгарии.

Арлтан Басхаев, историк и писатель из Калмыкии, в своей статье пытается разрушить стереотипы о кочевниках – в частности, ойратах Джунгарии – как о варварах, только и знающих взимать дань с оседлых земледельцев Что это: историческая сенсация, или попытка отрицать неравное противостояние «двух миров» (кочевого и оседлого), поддавшись европоцентрической модели мышления – судить читателям АРД. Считаете ли вы, что Джунгария – это держава, которая едва не стала империей?

Вообщето мои предки были кочевниками

так что гарода это не про нас

волжские калмыки-джунгары-ойраты

стали вести оседлый образ жизни лет 100 назад

Guest_djungar

(с Интернет-форума, с сохранением орфографии оригинала)

К сожалению, именно такое представление об ойратах - как о номадах-дикарях, кочующих со своими огромными стадами по бескрайним степным просторам и взимающих дань с оседлых земледельцев - прочно закрепилось в нашем сознании. Эдакие неиспорченные «дети природы» со своими луками, лошадьми, юртами и кумысом - да, страшные в битве, но все-таки простоватые, недалекие, глуповатые и наивные варвары.

Поколение за поколением эта мысль прививалась, и вот уже некоторые потомки гордых воинов считают, «что гарода это не про нас» и «волжские калмыки-джунгары-ойраты стали вести оседлый образ жизни лет 100 назад». Но предки наши были более разумными и прекрасно осознавали значение оседлых поселений как центров сосредоточения администрации ремесла, торговли, земледелия, военно-оборонительных укреплений и опорных пунктов.

Ойраты понимали, что осваивать новые территории нужно не только политически и экономически, но и духовно, поэтому строили храмы и монастыри, которые превращались в укрепленные городки.

Фрагмент карты Великой Тартарии («Carte de Tartarie», Guillaume de L’Isle (1675—1726)), составленной в 1706 году, ныне хранящаяся в Коллекции Карт Библиотеки Конгресса США. Джунгарское ханство .

Наследники Батур-хунтайджи и Галдан-Бошокту-хана продолжали их политику. У них было вполне достаточно аналитических способностей, чтобы оценить обстановку и понять - держава, живущая в окружении расширявшихся империй - России и Китая, может выстоять, выжить и реализовать свои амбиции только если сравняется с соседями в развитии.

Именно поэтому все свое царствование Цэван-Рабдан усиленно внедряет то, что сейчас именуют «новыми технологиями». Кочевники традиционно зависят от оседлых жителей в вопросе продовольствия, и Цэван-Рабдан буквально силой насаждает среди подданных земледелие.

После посольства в Джунгарию И. Унковского (1722-1724) в российской Коллегии иностранных дел была составлена аналитическая справка о состоянии дел в кочевой империи. Там, в частности, писалось: «Перед тем временем, как Унковский был, лет за 30, хлеба мало имели, понеже пахать не умели. Ныне пашни у них от часу умножаются, и не только подданные бухарцы сеют, но и калмыки многие за пашню приемлются, ибо о том от контанши приказ есть. Хлеб у них родится: зело изрядная пшеница, просо, ячмень, пшено сорочинское («пшено сарацинское», т.е. рис - А.Б.). Земля у них много соли имеет и овощи изрядные родит... в недавних летах начали у него, контайши, оружие делать, а железа у них, сказывают, что довольно находится, из которого панцыри и куяки делают, а завели отчасти кожи делать и сукна, и бумагу писчую у них ныне делают».

Теперь джунгарские правители в первую очередь обращают внимание на развитие городков-мануфактур по производству предметов вооружения.

Цэван-Рабдан из оружейных мастеров формировали специальную хозяйственную единицу - оток под названием Улутэ. В этих мастерских сначала делали ремонт оружия, а затем наладили и собственное производство. Были организованы специальные заводы-городки по производству огнестрельного оружия и пушек. Российская разведка доносила, что «русских людей до заводов не допускают и контайшинцы в тайне содержат».

Галдан Бошокту-хан и русский посол Киберев наблюдают за ходом боя у оз. Ологой 21 июля 1690 г. Рисунок Л.А.Боброва (на первом плане - тибетский телохранитель Галдана Бошокту-хана).

Первый завод по выплавке чугуна был открыт в 1726 году на побережье озера Тузколь (Иссык-Куль). Затем, уже при Галдан Церене, были открыты медный завод в Яркенде и сборочный цех возле Урги на берегу реки Темирлик. Конечно, по европейским меркам это были всего лишь небольшие мануфактуры, но для кочевого государства это был беспрецедентный опыт.

Ойраты прекрасно понимали роль оседлых опорных пунктов и возводили их по мере необходимости. Все эти укрепленные городки занимали стратегически важные места и говорили о могуществе расцветающего Джунгарского государства. И если бы не его гибель, возможно, ойратские городки стали бы большими городами с богатой историей.

Строительство этих городов наглядно подтверждает высокую культуру Джунгарского государства, которое постепенно реформировало свою экономику, переходя от номадического уклада, к полуоседлой жизни, с элементами земледелия.

Джунгарские правители осознавали преимущества оседло-земледельческой формы экономики над кочевнической, но понимали, что резкие реформы по переводу населения от одной формы хозяйствования к другой, негативно скажется на всей сфере экономики государства.

К тому же Джунгария практически постоянно воевала с соседями, или ее раздирали междоусобные войны. В таких условиях единственно разумным было постепенный переход от кочевого образа жизни к полуоседлому и оседлому. Джунгарские хунтайджи это прекрасно понимали, но джунгарам не хватило времени на проведении реформ.

В 1755-1758 гг., в результате междоусобной борьбы за власть и вторжения войск маньчжуро-китайской империи Цин, Джунгария прекратила свое существование. Первый в истории эксперимент по трансформации кочевой державы в оседлую империю так и не был завершен…