Крестовые походы – вооруженное движение народов христианского Запада на мусульманский Восток, выразившееся в целом ряде походов в продолжение двух столетий (с конца XI до конца XIII) c целью завоевания Палестины и освобождения Гроба Господня из рук неверных; оно является могущественной реакцией христианства против усилившейся в то время власти ислама (при халифах) и грандиозной попыткой не только завладеть некогда христианскими областями, но и вообще широко раздвинуть пределы господства креста, этого символа христианской идеи. Участники этих походов, крестоносцы, носили на правом плече красное изображение креста с изречением из Святого Писания (Лук. 14, 27), благодаря чему и походы получили название крестовых.

Причины крестовых походов (кратко)

Причины крестовых походов лежали в западноевропейских политических и экономических условиях того времени: борьба феодализма с возрастающей властью королей выдвинула с одной стороны ищущих независимых владений феодалов, о другой – стремление королей избавить страну от этого беспокойного элемента; горожане видели в движении в далекие страны возможность расширения рынка, а также приобретения льгот от своих ленных сеньоров, крестьяне спешили участием в крестовых походах освободиться от крепостной зависимости;папы и вообще духовенство нашли в руководящей роли, которую им предстояло играть в религиозном движении, возможность осуществления своих властолюбивых замыслов. Наконец, во Франции , разоренной 48-ю голодными годами в короткий промежуток времени с 970 по 1040 годы, сопровождаемыми моровой язвой, к вышеуказанным причинам присоединилась надежда населения найти в Палестине, этой стране, еще по ветхозаветным преданиям текущей млеком и медом, лучшие экономические условия.

Другой причиной крестовых походов была перемена положения на Востоке. Уже со времен Константина Великого , воздвигшего у Святого Гроба великолепную церковь, на Западе вошло в обычай путешествовать в Палестину, к святым местам, и халифы покровительствовали этим путешествиям, доставлявшим стране деньги и товары, позволив пилигримам построить церкви и больницу. Но когда Палестина к концу X столетия подпала под власть радикальной династии Фатимидов, начались жестокие притеснения христианских пилигримов, еще более усилившиеся после завоевания Сирии и Палестины сельджуками в 1076 году. Тревожные известия о поругании святых мест и о дурном обращении с богомольцами, вызвали в Западной Европе мысль о военном походе в Азию для освобождения Святого Гроба, вскоре приведенную в осуществление благодаря энергической деятельности папы Урбана II, созвавшего духовные соборы а Пьяченце и Клермоне (1095), на которых вопрос о походе против неверных был решен утвердительно, и тысячеголосый возглас народа, присутствовавшего на Клермонском соборе: «Deus lo volt» («Такова воля Божия») сделался лозунгом крестоносцев. Настроение в пользу движения было подготовлено во Франции красноречивыми рассказами о бедствиях христиан в Святой Земле одного из пилигримов Петра Пустынника, присутствовавшего также и на Клермонском соборе и воодушевившего собравшихся яркой картиной виденного на Востоке угнетения христиан.

Первый крестовый поход (кратко)

Выступление в Первый крестовый поход было назначено на 15 августа 1096 года, Но раньше чем приготовления к нему были окончены, толпы простого народа, под предводительством Петра Пустынника и французского рыцаря Вальтера Голяка, отправились в поход через Германию и Венгрию без денег и запасов. Предаваясь по пути грабежу и всякого рода бесчинствам, они были отчасти истреблены венграми и болгарами, отчасти достигли греческой империи. Византийский император Алексей Комнин поспешил переправить их через Босфор в Азию, где они окончательно были перебиты турками в битве при Никее (октябрь 1096 г.). За первой беспорядочной толпой последовали другие: так, 15.000 немцев и лотарингцев, под предводительством священника Готшалька, отправились через Венгрию и, занявшись в прирейнских и придунайских городах избиением евреев, подверглись истреблению со стороны венгров.

Настоящее ополчение выступило в Первый крестовый поход только осенью 1096 г., в виде 300.000 хорошо вооруженных и превосходно дисциплинированных воинов, под предводительством самых доблестных и знатных рыцарей того времени: рядом с Готфридом Бульонским, герцогом Лотарингским, главным предводителем, и его братьями Балдуином и Евстафием (Эсташем), блистали; граф Гуго Вермандуа, брат французского короля Филиппа I, герцог Роберт Нормандский (брат английского короля), граф Роберт Фландрский, Раймунд Тулузский и Стефан Шартрский, Боэмунд, князь Тарентский, Танкред Апулийский и другие. В качестве папского наместника и легата войско сопровождал епископ Адемар Монтейльский.

Участники Первого крестового похода прибыли различными путями в Константинополь, где греческий император Алексей вынудил у них ленную присягу и обещание признать его феодальным сеньором будущих завоеваний. В начале июня 1097 войско крестоносцев появилось пред Никеей, столицей сельджукского султана, и после взятия последней подвергалось чрезвычайным трудностям и лишениям. Тем не менее, им были взяты Антиохия, Эдесса (1098) и, наконец, 15-го июня 1099, Иерусалим, бывший в то время в руках египетского султана, безуспешно пытавшегося восстановить свое могущество и разбитого на голову при Аскалоне.

По окончании Первого крестового похода Готфрид Бульонский был провозглашен первым иерусалимским королем, но отказался от этого звания, называя себя лишь «защитником Гроба Господня»; в следующем году он умер, и ему наследовал брат его Балдуин I (1100–1118), завоевавший Акку, Берит (Бейрут) и Сидон. Балдуину I наследовал Балдуин II (1118–31), а последнему Фульк (1131–43), при котором королевство достигло наибольшего расширения своих пределов.

Под влиянием известия о завоевании Палестины в 1101 г. двинулось в Малую Азию новое войско крестоносцев под предводительством герцога Вельфа Баварского из Германии и два других, из Италии и Франции, составившие в общей сложности армию в 260.000 человек и истребленные сельджуками.

Второй крестовый поход (кратко)

В 1144 году Эдесса была отнята турками, после чего папа Евгений III объявил Второй крестовый поход (1147–1149), освобождая всех крестоносцев не только от их грехов, но вместе с тем и от обязанностей относительно их ленных господ. Мечтательный проповедникБернард Клервоский сумел, благодаря своему неотразимому красноречию, привлечь ко Второму крестовому походу короля французского Людовика VII и императора Конрада III Гогенштауфена. Два войска, составлявшие в общей сложности, по уверениям западных хронистов, около 140.000 латных всадников и миллион пехотинцев, выступили в 1147 г. и направились через Венгрию и Константинополь и Малую Азию, Вследствие недостатка продовольствия, болезней в войсках и после нескольких крупных поражений план отвоевания Эдессы был оставлен, а попытка нападения на Дамаск не удалась. Оба государя возвратились в свои владения, и Второй крестовый поход окончился полным неуспехом

Третий крестовый поход (кратко)

Поводом к Третьему крестовому походу (1189–1192) послужило завоевание Иерусалима 2 октября 1187 могущественным египетским султаном Саладином (см. статью Захват Иерусалима Саладином ). В этом походе участвовали три европейских государя: императорФридрих I Барбаросса , французский король Филипп II Август и английский Ричард Львиное Сердце. Первым выступил в Третий крестовый поход Фридрих, войско которого по пути возросло до 100.000 человек; он избрал путь вдоль Дуная, по дороге должен был преодолевать происки недоверчивого греческого императора Исаака Ангела, которого только взятие Адрианополя побудило дать свободный проход крестоносцам и помочь им переправиться в Малую Азию. Здесь Фридрих разбил в двух сражениях турецкие войска, но вскоре после этого утонул при переправе через реку Каликадн (Салеф). Сын его, Фридрих, повел войско далее чрез Антиохию к Акке, где нашел других крестоносцев, но вскоре умер. Город Акка в 1191 сдался на капитуляцию французскому и английскому королям, но открывшиеся между ними раздоры принудили французского короля вернуться на родину. Ричард остался продолжать Третий крестовый поход, но, отчаявшись в надежде завоевать Иерусалим, в 1192 заключил с Саладином перемирие на три года и три месяца, по которому Иерусалим остался во владении султана, а христиане получили прибрежную полосу от Тира до Яффы, а также право свободного посещения Святого Гроба.

Четвертый крестовый поход (кратко)

Четвертый крестовый поход (1202–1204) имел первоначально целью Египет, но участники его согласились оказать помощь изгнанному императору Исааку Ангелу в его стремлении снова взойти на византийский трон, что увенчалось успехом. Исаак вскоре умер, а крестоносцы, отклонившись от своей цели, продолжали войну и взяли Константинополь, после чего предводитель Четвертого крестового похода, граф Балдуин Фландрский, был избран императором новой Латинской империи, просуществовавшей, однако, только 57 лет (1204–1261).

Пятый крестовый поход (кратко)

Не принимая во внимание странного Крестового похода детей в 1212 году, вызванного желанием испытать действительность воли Божьей, Пятым крестовым походом можно назвать поход короля Андрея II Венгерского и герцога Леопольда VI Австрийского в Сирию (1217–1221). Вначале он шёл вяло, но после прибытия с Запада новых подкреплений крестоносцы двинулись в Египет и взяли ключ для доступа в эту страну с моря – город Дамиетту. Однако попытка захватить крупный египетский центр Мансуру успеха не дала. Рыцари ушли из Египта, и Пятый крестовый поход окончился восстановлением прежних границ.

Шестой крестовый поход (кратко)

Шестой крестовый поход (1228–1229) совершил германский император Фридрих II Гогенштауфен , нашедший поддержку в рыцаряхТевтонского ордена и добившийся от египетского султана аль-Камиля (угрожаемого султаном Дамасским) десятилетнего перемирия, с правом владения Иерусалимом и почти всеми землями, некогда завоеванными крестоносцами. По окончании Шестого крестового похода Фридрих II короновался иерусалимской короной. Нарушение перемирия некоторыми пилигримами повело снова к борьбе за Иерусалим и окончательной его потере в 1244 г., вследствие нападения турецкого племени хорезмийцев, вытесненного из прикаспийских областей монголами во время движения последних на Европу.

Седьмой крестовый поход (кратко)

Падение Иерусалима вызвало Седьмой крестовый поход (1248–1254) Людовика IX французского , давшего во время тяжкой болезни обет сражаться за Гроб Господень. В 1249 он осадил Дамиетту, но попал в плен вместе с большой частью своего войска. Путем очищения Дамиетты и уплаты большого выкупа Людовик получил свободу и, оставаясь в Акке, занимался обеспечением христианских владений в Палестине, пока смерть его матери Бланки (регентши Франции) не отозвала его на родину.

Восьмой крестовый поход (кратко)

Вследствие полной безрезультатности Седьмого крестового похода тот же король Франции Людовик IX Святой предпринял в 1270 годуВосьмой (и последний) крестовый поход в Тунис, якобы с намерением обратить в христианство князя этой страны, но в действительности с целью завоевать Тунис для своего брата, Карла Анжуйского. При осаде столицы Туниса Людовик Святой умер (1270) от моровой язвы, истребившей большую часть его войска.

Конец Крестовых походов

В 1286 отошла к Турции Антиохия, в 1289 г. – ливанский Триполи, а в 1291 – Акка, последнее крупное владение христиан в Палестине, после чего они вынуждены были отказаться и от остальных владений, и вся Святая Земля соединилась опять в руках магометан. Так окончились Крестовые походы, стоившие христианам стольких потерь и не достигшие первоначально намеченной цели.

Итоги и последствия крестовых походов (кратко)

Но они не остались без глубокого влияния на весь склад общественной и экономической жизни западноевропейских народов. Последствием Крестовых походов можно считать усиление власти и значения пап, как главных их зачинщиков, далее – возвышение королевской власти вследствие гибели многих феодалов, возникновение независимости городских общин, получивших, благодаря обнищанию дворянства, возможность покупать льготы у своих ленных владетелей; введение в Европе позаимствованных у восточных народов ремесел и искусств. Итогами Крестовых походов было увеличение на Западе класса свободных земледельцев, благодаря освобождению от крепостной зависимости участвовавших в походах крестьян. Крестовые походы содействовали успехам торговли, открыв ей новые пути на Восток; благоприятствовали развитию географических знаний; расширив сферу умственных и нравственных интересов, они обогатили поэзию новыми сюжетами. Ещё одним важным итогом Крестовых походов было выдвижение на историческую сцену светского рыцарского сословия, составившего облагораживающий элемент средневековой жизни; следствием их было также возникновение духовно-рыцарских орденов (Иоаннитов, Тамплиеров и Тевтонов ), игравших немаловажную роль в истории.

Третий крестовый поход

Третий крестовый поход (1189-1192) был инициирован римскими папами Григорием VIII и (после смерти Григория VIII) Климентом III. В Крестовом походе приняли участие четверо самых могущественных европейских монархов - германский император Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август, австрийский герцог – Леопольд V (герцог Австрии) и английский король Ричард I Львиное Сердце. Третьему Крестовому походу предшествовал захват Саладином Иерусалима в октябре 1187 года. Записи очевидцев осады Иерусалима гласят:

Нас было около 20 тысяч. Мы шли прямо к святому городу, дабы забрать ковчег у неверных и передать его во власть Папы.Мы подошли близко к святому городу и уже видели его стены.Перед нами предстал отряд из трехсот войнов.Все они были одеты в белоснежные одежды, а капбшены закрывали их лица до носа.Мы посмеялись над армией неверных и смело пошли в бой.но наше лицемерство было рассеяно, когда первые шеренги наших войск пали,а белоснежные войны не получили и царапины.Они сражались подоно бесам, лешко перепрыгивали через 2 а то и три шеренги, убивая людей лишь косанием ладони.Когда седьмая часть нашего войска полегла в бою они обнажили сабли.Никто из нас никогда не видел таких солдат.С трудом нам удалось убить пятерых, а шестого мы взяли в плен во время отступления.Из 20 тысяч самых лучших войнов вернулось в лагерь лишь 5 тысяч.Я благорен всевышнему ха то, что мне посчастливилось выжить в том страшном бою.Когда мы доставили пленника в лагерь и рассказали командиру про наше поражение он пожелал незамедлительно поговорить с плеником.Пленник сказал всего несколько слов на незнакомом мне языке, после чего на его одежде проступили кровавые пятна.Когда мы поняли, что он мертв,командир приказал раздеть его и осмотреть оружие.На правом запястье мы обнаружили потайное лезвие, а на теле был кожаный желет, похожи на карсет.На нем крепилось 5 ножей.4 ударили пленника в сердце, а пятый вонзился в горло.на утро следующего дня мы обнаружили, что в живых осталось лишь несколько десятков человек.Никаких следов ведущих к городу мы не обнаружили.Солдаты начали бояться этой земли и молили командира отступить.Но командир был строг и приказал ждать войска, которые идуь на на помошь.мы провели на этой страшной земле ещё 2 недели, но никого не потеряли, все были живы и здоровы.К нам присоединился отряд из 5 тысяч войнов и мы снова отправились к стенам города.в этот раз мы не встретили тех белоснежных войнов и безпрепятственно вошли в город.В городе не было ни одного человека, склады были полны еды, конюшни были полны лошадьми.Мы вошли в городской форт и разбили там лагерь.На утро выжило всего 500 человек. Наш командир так же был убит. В войске наступила паника и мы отступили со святой земли, дав себе клятву, не приходить сюда более.

Для удобства чтения текст переведен в художественном стиле.

Положение христианских государств на Востоке. Война с Саладином

Между тем в самих христианских государствах Палестины замечается внутреннее разложение, которым и пользуются соседние мусульманские властители. Распущенность нравов в антиохийском и иерусалимском княжествах обнаруживается особенно резко после окончания Второго крестового похода. К несчастью, как в Иерусалимском, так и в Антиохийском государствах во главе правления стоят женщины: в Иерусалимском - королева Мелизинда, мать Балдуэн III; в Антиохийском с 1149 г. - Констанция, вдова князя Раймунда. Начинаются придворные интриги, престол окружают временщики, у которых недоставало ни желания, ни умения стать выше интересов партии. Мусульмане же, видя безуспешность попыток европейских христиан освободить Святую Землю, начали наступать на Иерусалим и Антиохию с большей решительностью; особенную известность и роковое значение для христиан приобрел с середины XII столетия Нуредин, эмир Алеппо и Моссула, стоявший гораздо выше христианских государей по своему характеру, уму и пониманию исторических задач мусульманского мира.

Нуредин обратил все свои силы против антиохийского княжества. В войне Раймунда Антиохийского с Нуредином, которая велась в течение 1147-1149 гг., антиохийцы не раз были разбиты наголову, в 1149 г. пал в одном из сражений сам Раймунд. С тех пор положение дел в Антиохии стало не лучше, чем в Иерусалиме. Все события второй половины XII столетия на Востоке группируются главнейшим образом около величественной импозантной фигуры Нуредина, которого затем сменяет не менее величественный Саладин. Владея Алеппо и Моссулом, Нуредин не ограничивается тем, что стесняет антиохийское княжество, он обращает внимание и на положение королевства Иерусалимского. Еще в 1148 г. иерусалимский король, направив Конрада на Дамаск, сделал большую ошибку, которая дает себя чувствовать сейчас же после Второго крестового похода. Она повлекла за собою весьма печальный исход: Дамаск, теснимый иерусалимскими крестоносцами, входит в соглашение с Нуредином, который делается владетелем всех крупнейших городов и главнейших областей, принадлежащих мусульманам. Когда Нуредин захватил в свои руки Дамаск и когда мусульманский мир увидел в Нуредине самого крупного своего представителя, положение Иерусалима и Антиохии постоянно висело на волоске. Из этого можно видеть, как непрочно было положение восточных христиан и как оно постоянно вызывало необходимость содействия со стороны Запада. В то время как Палестина постепенно переходила в руки Нуредина, на севере возрастали притязания со стороны византийского царя Мануила Комнина, который не упускал из виду вековой византийской политики и употреблял все меры, чтобы вознаградить себя за счет ослабевших христианских княжеств. Рыцарь в душе, человек в высшей степени энергичный, любящий славу, царь Мануил готов был осуществлять политику восстановления Римской империи в ее старых пределах. Он неоднократно предпринимал походы на Восток, которые были для него весьма удачны. Его политика клонилась к тому, чтобы постепенно соединить антиохийское княжество с Византией. Это видно между прочим из того, что после смерти первой своей жены, сестры короля Конрада III, Мануил женится на одной из антиохийских принцесс. Вытекавшие отсюда отношения должны были в конце концов привести Антиохию под власть Византии. Таким образом, как на юге, вследствие успехов Нуредина, так и на севере, вследствие притязаний византийского царя, христианским княжествам во второй половине XII столетия угрожал близкий конец. Само собой разумеется, что трудное положение христианского Востока не оставалось неизвестным на Западе, и отношение византийского царя к христианам не могло не возбуждать ненависти к нему со стороны западных европейцев. Против Византии, таким образом, все более и более раздавались на Западе враждебные голоса.

Новое направление делам на Востоке дал Саладин; при нем произошло соединение египетского халифата с багдадским. Саладин обладал всеми качествами, которые нужны были для того, чтобы осуществить идеальные задачи мусульманского мира и восстановить преобладание ислама. Характер Саладина выясняется из истории Третьего крестового похода, из его отношений к английскому королю Ричарду Львиное Сердце. Саладин напоминает черты рыцарского характера, а по своей политической сообразительности он стоял далеко выше своих врагов-европейцев. Не в первый раз во время Третьего крестового похода Саладин является врагом христиан. Он начал свою деятельность еще во время Второго крестового похода; он участвовал в войнах Зенги и Нуредина против христиан. После окончания Второго крестового похода он отправился в Египет, где приобрел большое значение и влияние на дела и скоро захватил в свои руки высшее управление в халифате, поддерживая в то же время связи и отношения с халифатом багдадским. После смерти Нуредина его сыновья затеяли междуусобную борьбу. Саладин воспользовался этими раздорами, явился в Сирию с войсками и предъявил свои притязания на Алеппо и Моссул. Враг христиан, прославивший себя как завоеватель, Саладин соединил вместе с обширными владениями и грозными военными силами энергию, ум и глубокое понимание политических обстоятельств. Взоры всего мусульманского мира обратились на него; на нем покоились надежды мусульман, как на человека, который мог восстановить утерянное мусульманами политическое преобладание и возвратить отнятые христианами владения. Земли, завоеванные христианами, были одинаково священны как для египетских, так и для азиатских мусульман. Религиозная идея была столько же глубока и реальна на Востоке, сколько и на Западе. С другой стороны, и Саладин глубоко понимал, что возвращение этих земель мусульманам и восстановление сил мусульманства Малой Азии возвысит его авторитет в глазах всего мусульманского мира и даст прочное основание его династии в Египте. Таким образом, когда Саладин захватил в свои руки Алеппо и Моссул в 1183 г., для христиан настал весьма важный момент, в который им приходилось разрешить весьма серьезные задачи. Но христианские князья были далеко ниже своей роли и своих задач. В то время, когда со всех сторон они были окружены враждебным элементом, они находились в самых неблагоприятных условиях для того, чтобы оказать сопротивление своим врагам: между отдельными княжествами не только не было солидарности, но они находились в крайней деморализации; нигде не было такого простора для интриг, честолюбия, убийств, как в восточных княжествах. Примером безнравственности может служить Иерусалимский патриарх Ираклий, который не только напоминал собой самых дурных римских пап, но во многом превосходил их: он открыто жил со своими любовницами и расточал на них все свои средства и доходы; но он был не хуже других; не лучше были князья, бароны, рыцари и духовные лица. Припомним знатного тамплиера Роберта Сент-Олбанского, который, приняв мусульманство, перешел на службу Саладина и занял высокое положение в его войске. Полная распущенность нравов господствовала среди тех людей, на которых лежали весьма серьезные задачи в виду наступавшего грозного неприятеля. Бароны и рыцари, преследовавшие свои личные эгоистические интересы, не считали нисколько зазорным в самые важные моменты, во время битвы, оставлять ряды христианских войск и переходить на сторону мусульман. Это абсолютное непонимание событий было на руку такому дальновидному и умному политику, как Саладин, который вполне понял положение дел и оценил всю их важность.

Если среди рыцарей и баронов можно было ожидать измены и коварства, то и главные вожди, князья и короли, были не лучше их. В Иерусалиме сидел Балдуэн IV, человек, лишенный всякого политического смысла и энергии, который хотел отказаться от своего княжения и вместо себя намерен был короновать своего малолетнего сына Бодуэна V; при этом возник спор из-за опеки: спорили Гвидо Лузиньян, зять Бодуэна IV, и Раймунд, граф Триполи. Представителем полного произвола служит Рено де Шатильон, который совершал разбойничьи набеги на торговые мусульманские караваны, шедшие из Египта; мало того, что своими набегами Райнальд возбуждал мусульман против христиан, но он наносил существенный вред самим христианским княжествам, которые жили этими караванами, и подрывал в самом корне торговлю Тира, Сидона, Аскалона, Антиохии и других приморских христианских городов. Во время одной из подобных экскурсий, которые Райнальд совершал из своего замка, он ограбил караван, в котором находилась и мать Саладина. Это обстоятельство и можно считать ближайшим мотивом, вызвавшим столкновение между мусульманским повелителем и христианскими князьями. Саладин и раньше указывал иерусалимскому королю на недостойные поступки Рено де Шатильон, но у короля не было средств, чтобы обуздать барона. Теперь, когда Саладину было нанесено оскорбление чести и родственного чувства, он, невзирая на перемирие, которое было заключено между ним и христианскими князьями, объявил христианам войну не на живот, а на смерть. События, которыми сопровождалась эта война, относятся к 1187 г. Саладин решился наказать иерусалимского короля, как за проступки Рено де Шатильон, так и вообще за то, что он поддерживает еще тень независимого владетеля. Войска его подвигались из Алеппо и Моссула и были сравнительно с силами христиан весьма значительны. В Иерусалиме можно было набрать всего до 2 тысяч рыцарей и до 15 тысяч пехоты, но и эти незначительные силы не были местные, а составлялись из приезжих европейцев.

В битве 5 июля 1187 г., когда решалась участь всего христианства, не обошлось в христианском войске без отвратительной измены. Близ города Тивериады, когда два враждебных войска стояли одно против другого, готовые вступить в битву, многие из князей, увидя, что мусульманское войско превосходит их численностью, и считая сомнительным и даже невозможным для себя успех битвы, перебежали на сторону Саладина, в том числе и Раймунд. Само собою разумеется, что при таком положении дела христиане не могли выиграть битвы; все христианское войско было уничтожено; король иерусалимский и князь антиохийский попались в плен. Все пленные были обречены Саладином на смертную казнь; одному королю иерусалимскому была дарована жизнь. Ничтожная горсть христиан, которая спаслась от несчастной участи бегством, часть горожан и простых рыцарей, не могла принять на себя защиту христианских земель. Саладину в короткое время удалось завладеть всеми береговыми замками и крепостями, которыми владели христиане на берегу Средиземного моря. В руках христиан оставался пока только один Иерусалим, который, как внутреннее княжество, представлял собой не такой важный пункт в политическом отношении, чтобы Саладин мог им весьма дорожить; глубокий политический ум Саладина ясно понимал всю важность приморских торговых укрепленных пунктов. Завладев этим пунктами (Бейрут, Сидон, Яффа, Аскалон), отрезав христиан от сообщения с западной Европой, Саладин без препятствий мог завладеть и внутренними пунктами. Отнимая приморские города, Саладин уничтожил везде христианские гарнизоны и заменял их мусульманскими. В руках христиан остались еще кроме Иерусалима Антиохия, Триполи и Тир.

В сентябре 1187 г. Саладин подступил к Иерусалиму. Горожане думали сопротивляться, поэтому отвечали уклончиво на предложение Саладина сдать город под условием дарования осажденным свободы. Но когда началась тесная осада города, христиане, лишенные организующих сил, увидели всю невозможность сопротивления и обратились к Саладину с мирными переговорами. Саладин соглашался за выкуп даровать им свободу и жизнь, причем мужчины платили по 10 золотых монет, женщины - по 5, дети - по 2. Иерусалим был взят Саладином 2 октября. После взятия Иерусалима он не мог больше встретить препятствий к завоеванию остальных христианских земель. Тир удержался благодаря лишь тому, что его защищал прибывший из Константинополя граф Конрад из дома Монтферратских герцогов, отличавшийся умом и энергией.

Подготовка к походу

Весть о том, что совершилось на Востоке, получена была в Европе не сразу, и движение началось на Западе не раньше 1188 г. Первые известия о событиях в Святой Земле пришли в Италию. Для римского папы в то время не оставалось возможности колебаться. Вся церковная политика в XII столетии оказалась ложною, все средства, употребленные христианами для удержания Святой Земли, были напрасны. Необходимо было поддержать и честь церкви, и дух всего западного христианства. Невзирая ни на какие затруднения и препятствия, папа принял под свое покровительство идею поднятия Третьего крестового похода. В ближайшее время было составлено несколько определений, имевших целью распространить мысль о крестовом походе по всем западным государствам. Кардиналы, пораженные событиями на Востоке, дали папе слово принять участие в поднятии похода и проповедуя его пройти босыми ногами по Германии, Франции и Англии. Папа же решился употребить все церковные средства к тому, чтобы облегчить участие в походе по возможности всем сословиям. Для этого было сделано распоряжение о прекращении внутренних войн, рыцарям облегчена была продажа ленов, отсрочено взыскание долгов, объявлено, что всякое содействие освобождению христианского Востока будет сопровождаться отпущением грехов.

Известно, что Третий поход осуществился при обстоятельствах более благоприятных, чем первые два. В нем принимали участие три коронованные особы - император германский Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август и английский - Ричард Львиное Сердце. Не было в походе только общей руководящей идеи. Движение крестоносцев в Святую Землю направлялось разными путями, да и самые цели вождей, участвовавших в походе, были далеко не одинаковы. Вследствие этого история Третьего похода распадается на отдельные эпизоды: движение англо-французское, движение германское и осада Акры. Существенный вопрос, долго препятствовавший французскому и английскому королям прийти к соглашению насчет похода, зависел от взаимных отношений Франции и Англии в XII столетии. Дело в том, что на английском престоле сидели Плантагенеты, графы Анжу и Мена, получившие английский престол вследствие брака одного из них на наследнице Вильгельма Завоевателя. Всякий английский король, оставаясь в то же время графом Анжу и Мена, герцогом Аквитании и присоединенной сюда еще Гиени, должен был давать французскому королю ленную присягу на эти земли. Ко времени Третьего похода английским королем был Генрих II Плантагенет, а французским - Филипп II Август. Оба короля находили возможность вредить один другому благодаря тому обстоятельству, что земли их во Франции были смежны. У английского короля правителями его французских областей были два его сына Иоанн и Ричард. Филипп заключил с ними союз, вооружил их против отца и не раз ставил Генриха Английского в весьма затруднительное положение. За Ричарда была сосватана сестра французского короля Алиса, которая жила тогда в Англии. Разнесся слух, что Генрих II вступил в связь с невестой своего сына; понятно, что подобного рода слух должен был оказывать влияние на расположение Ричарда к Генриху II. Французский король воспользовался этим обстоятельством и начал раздувать вражду между сыном и отцом. Он подстрекал Ричарда, и последний изменил своему отцу, дав ленную присягу французскому королю; этот факт способствовал только большему развитию вражды между французским и английским королями. Было еще одно обстоятельство, препятствовавшее обоим королям подать возможно скорую помощь восточным христианам. Французский король, желая запастись значительными денежными средствами для предстоящего похода, объявил в своем государстве особый налог под именем "Саладиновой десятины". Этот налог распространялся на владения самого короля, светских князей и даже на духовенство; никто, в виду важности предприятия, не освобождался от платы "Саладиновой десятины". Наложение десятины на церковь, которая никогда не платила никаких налогов, а сама еще пользовалась сбором десятины, возбудило недовольство среди духовенства, которое и начало ставить преграду этой мере и затруднять королевских чиновников в сборе "Саладиновой десятины". Но тем не менее эта мера была довольно успешно проведена как во Франции, так и в Англии и дала много средств для Третьего крестового похода.

Между тем, во время сборов, нарушаемых войной и внутренними восстаниями, умер английский король Генрих II (1189 г.), и наследство английской короны перешло в руки Ричарда, друга французского короля. Теперь оба короля могли смело и дружно приступить к осуществлению идей Третьего крестового похода. В 1190 г. короли выступили в поход. На успех Третьего крестового похода большое влияние оказало участие английского короля. Ричард, человек в высшей степени энергичный, живой, раздражительный, действовавший под влиянием страсти, был далек от идеи общего плана, искал прежде всего рыцарских подвигов и славы. В самых сборах его к походу слишком рельефно отразились черты его характера. Ричард окружил себя блестящей свитой и рыцарями, на свое войско, по свидетельству современников, он издерживал в один день столько, сколько другие короли издерживали в месяц. Собираясь в поход, он все переводил на деньги; свои владения он или отдавал в аренду, или закладывал и продавал. Таким образом, он действительно собрал громадные средства; его войско отличалось хорошим вооружением. Казалось бы, что хорошие денежные средства и многочисленное вооруженное войско должны были обеспечить успех предприятия. Часть английского войска отправилась из Англии на кораблях, сам же Ричард переправился через Ла-Манш, чтобы соединиться с французским королем и направить свой путь через Италию. Движение это началось летом 1190 г. Оба короля предполагали идти вместе, но многочисленность войска и возникшие при доставке пропитания и фуража затруднения заставили их разделиться. Французский король шел впереди и в сентябре 1190 г. прибыл в Сицилию и остановился в Мессине, поджидая своего союзника. Когда прибыл сюда и английский король, движение союзного войска было задержано теми соображениями, что начинать поход осенью по морю неудобно; таким образом оба войска провели осень и зиму в Сицилии до весны 1191 г.

Начало похода

Пребывание союзных войск в Сицилии должно было показать как самим королям, так и окружающим их лицам всю невозможность совместных действий, направленных к одной и той же цели. В Мессине Ричард начал ряд торжеств и праздников и своими поступками поставил себя в ложное положение по отношению к норманнам. Он хотел распоряжаться как полновластный повелитель страны, причем английские рыцари позволяли себе насилия и произвол. В городе не замедлило вспыхнуть движение, которое угрожало обоим королям; Филипп едва успел потушить восстание, явившись примиряющим посредником между двух враждебных сторон. Было еще одно обстоятельство, которое поставило Ричарда в ложное положение как по отношению к французскому, так и германскому королям, это притязания его на норманнскую корону. Наследница норманнской короны, дочь Рожера и тетка Вильгельма II, Констанца, вышла замуж за сына Фридриха Барбароссы Генриха VI, будущего германского императора; таким образом германские императоры этим брачным союзом узаконили свои притязания на норманнскую корону.

Между тем Ричард по прибытии в Сицилию заявил свои притязания на норманнские владения. Фактически он обосновывал свое право тем, что за умершим Вильгельмом II была замужем Иоанна, дочь английского короля Генриха II и сестра самого Ричарда. Временный узурпатор норманнской короны, Танкред, держал в почетном заключении вдову Вильгельма. Ричард потребовал выдать ему сестру и заставил Танкреда дать ему выкуп за то, что английский король оставил за ним фактическое обладание норманнской короной. Этот факт, возбудивший вражду между английским королем и германским императором, имел большое значение для всей последующей судьбы Ричарда.

Все это ясно показало французскому королю, что ему не удастся действовать по одному плану с королем английским. Филипп считал невозможным, ввиду критического положения дел на Востоке, оставаться далее в Сицилии и ожидать английского короля; в марте 1191 г. он сел на корабли и переправился в Сирию. Главная цель, к которой стремился французский король, был город Птолемаида (французская и немецкая форма - Accon, русская - Акра). Этот город в течение времени от 1187-1191 гг. был главным пунктом, на котором сосредоточивались виды и надежды всех христиан. С одной стороны к этому городу направлялись все силы христиан, с другой - сюда стягивались мусульманские полчища. Весь Третий поход сосредоточился на осаде этого города; когда весной 1191 г. прибыл сюда французский король, казалось, что главное направление дел дадут французы.

Король Ричард не скрывал, что он не желает действовать заодно с Филиппом, отношения к которому особенно охладели после того, как французский король отказался от женитьбы на его сестре. Флот Ричарда, отплывшего из Сицилии в апреле 1191 г., был захвачен бурей, и корабль, на котором ехала новая невеста Ричарда, принцесса Беренгария Наваррская, был выброшен на остров Кипр. Остров Кипр находился в это время во власти Исаака Комнина, который отложился от византийского императора того же имени. Исаак Комнин, узурпатор Кипра, не различал друзей и врагов императора, а преследовал свои личные эгоистические интересы; он объявил своей пленницей невесту английского короля. Таким образом, Ричард должен был начать войну с Кипром, которая была для него непредвиденна и неожиданна и которая потребовала от него много времени и сил. Завладев островом, Ричард заковал в серебряные цепи Исаака Комнина; начался ряд торжеств, сопровождавших триумф английского короля. Это было в первый раз, что английская нация приобрела территориальное владение на Средиземном море. Но само собою разумеется, что Ричард не мог рассчитывать на долгое обладание Кипром, который находился на таком большом расстоянии от Британии. В то время, когда Ричард праздновал на Кипре свою победу, когда он устраивал торжество за торжеством, в Кипр прибыл титулярный король Иерусалима Ги де Лузиньян; мы называем его титулярным королем потому, что de facto он не был уже королем Иерусалима, он не имел никаких территориальных владений, а носил только имя короля. Ги де Лузиньян, прибывший в Кипр, чтобы заявить знаки преданности английскому королю, увеличил блеск и влияние Ричарда, который и подарил ему остров Кипр.

Побуждаемый Ги де Лузиньяном, Ричард оставил наконец Кипр и прибыл к Акре, где два года вместе с другими христианскими князьями принимал участие в бесполезной осаде города. Сама идея осады Акры была в высшей степени непрактична и прямо бесполезна. В руках христиан были еще приморские города Антиохия, Триполи и Тир, которые и могли обеспечивать им сообщение с Западом. Эта идея бесполезной осады была внушена эгоистическим чувством таких интриганов, как Ги де Лузиньян. В нем возбуждало зависть, что в Антиохии был свой князь, Триполи - владел другой, в Тире сидел Конрад из дома герцогов Монтферратских, а у него, иерусалимского короля, не было ничего, кроме одного имени. Этой чисто эгоистической целью и объясняется его приезд к английскому королю на остров Кипр, где он щедро расточал перед Ричардом заявления чувств преданности и старался расположить в свою пользу английского короля. Осада Акры составляет роковую ошибку со стороны деятелей Третьего крестового похода; они бились, тратили время и силы из-за небольшого клочка земли, в сущности никому не нужного, вполне бесполезного, которым хотели наградить Ги де Лузиньяна.

Начало движения Фридриха Барбароссы

Большим несчастьем для всего крестового похода было то, что в нем вместе с английским и французским королем не мог принять участия старый тактик и умный политик Фридрих Барбаросса. Узнав о положении дел на Востоке, Фридрих I начал готовиться к крестовому походу; но он начал дело не так, как другие. Он отправил посольства к византийскому императору, к иконийскому султану и к самому Саладину. Отовсюду были получены благоприятные ответы, ручавшиеся за успех предприятия. Если бы в осаде Акры участвовал Фридрих Барбаросса, ошибка со стороны христиан была бы им устранена. Дело в том, что Саладин обладал отличным флотом, который доставлял ему из Египта все припасы, а войска шли к нему из середины Азии - из Месопотамии; само собою разумеется, что при таких условиях Саладин мог успешно выдержать самую продолжительную осаду приморского города. Вот почему все сооружения западных инженеров, башни и тараны, все напряжение сил, тактики и ума западных королей - все пошло прахом, оказалось несостоятельным в осаде Акры. Фридрих Барбаросса внес бы в дело крестового похода идею практики и, по всему вероятию, направил бы свои силы туда, куда следовало: войну нужно было вести внутри Азии, ослаблять силы Саладина внутри страны, где находился самый источник пополнения его войск.

Крестовый поход Фридриха Барбароссы был предпринят с соблюдением всех мер предосторожности, обеспечивавших возможно меньшую потерю сил на пути через византийские владения. Фридрих заключил предварительно с византийским императором договор в Нюренберге, вследствие которого ему предоставлялся свободный проход через имперские земли и обеспечивалась доставка съестных припасов по установленным заранее ценам. Нет сомнения, что новое движение латинского Запада на Восток немало тревожило византийское правительство; в виду неспокойного состояния Балканского полуострова, Исаак Ангел был заинтересован в точном соблюдении договора. Еще крестоносцы не двинулись в поход, как в Византии получено было секретное донесение из Генуи о приготовлениях к походу на Восток. "Я уже известился об этом, - писал в ответ Исаак, - и принял свои меры". Поблагодарив Бодуэна Гверцо за эти известия, император продолжает: "И на будущее время имей радение доводить до нашего сведения, что узнаешь и что нам важно знать". Само собой разумеется, несмотря на внешние дружественные отношения, Исаак не доверял искренности крестоносцев, и в этом нельзя винить его. Сербы и болгары не только были в то время на пути к освобождению от власти Византии, но угрожали уже византийским провинциям; не скрываемые отношения с ними Фридриха были во всяком случае нарушением данной верности, хотя и не предусмотрены были нюренбергскими условиями. Для Византии весьма хорошо известны были намерения Фридриха завладеть далматинским побережьем и соединить его с землями сицилийской короны. Хотя Фридрих отверг, будто бы, предложения славян безопасно провести его по Болгарии и не вступил с ними в наступательный против Византии союз, но византийцам вполне естественно было сомневаться в чистоте его намерений; притом, едва ли справедливо, что предложения славян были вполне отвергнуты, как это видно будет из последующего.

24 мая 1189 г. император Фридрих I Барбаросса вступил в пределы Венгрии. Хотя король Бела III лично не решился участвовать в крестовом походе, он оказывал Фридриху знаки искреннего расположения. Не говоря уже о ценных подарках, предложенных императору, он снарядил отряд в 2 тысячи человек, который оказал немалую пользу крестоносцам знанием местных условий и выбором путей. Через пять недель крестоносцы были уже на границе владений византийского императора. Прибыв в Браничев 2 июля, они в первый раз вступили с чиновниками императора в прямые отношения, которые сначала казались, впрочем, удовлетворительными. Из Браничева лучшая дорога к Константинополю шла по долине Моравы к Нишу, потом на Софию и Филиппополь. Греки, будто бы, не хотели вести латинян этим путем и умышленно испортили его; но люди из угорского отряда, хорошо знавшие пути сообщения, убедили крестоносцев настоять на выборе именно этой дороги, которую они взялись исправить и сделать проезжей вопреки желанию греков. Заметив здесь, прежде всего, что крестоносцы держали путь по землям, едва ли тогда вполне принадлежавшим Византии. Течение Моравы, всего вероятней, было уже спорным между греками и сербами, иначе говоря, здесь не было тогда ни византийской, ни другой администрации. Шайки разбойников на собственный страх нападали на мелкие отряды крестоносцев и без подстрекательства византийского правительства. Нужно, с другой стороны, иметь в виду, что крестоносцы и сами не церемонились с теми, кто попадал в их руки: на страх другим, захваченных с оружием в руках они подвергали страшным истязаниям.

Около 25 числа июля к Фридриху явились послы Стефана Немани, а по прибытии в Ниш 27 числа император принимал и самого великого жупана Сербии. Здесь же, в Нише, велись переговоры с болгарами. Ясно, что в Нише не оставалось уже византийских властей, иначе они не допустили бы Стефана Неманю до личных объяснений с германским императором, которые во всяком случае не клонились в пользу Византии. И если крестоносцы на пути от Браничева до Ниша и потом до Софии подвергались неожиданным нападениям и терпели урон в людях и обозе, то, по справедливости говоря, византийское правительство едва ли должно нести за это ответственность. Нужно только удивляться, почему оно ни разу не сделало соответствующего заявления Фридриху I и не обратило его внимания на положение дел на полуострове. Сербы и болгары предлагали крестоносцам в сущности одно и то же - союз против византийского императора, но в награду за то требовали признания нового порядка на Балканском полуострове. Мало того, славяне готовы были признать над собою протекторат западного императора, если он согласится обеспечить за сербами сделанные ими за счет Византии завоевания и присоединить Далмацию и если Асеням предоставлена будет Болгария в бесспорное владение. В частности, великий жупан Сербии просил согласия императора на брак своего сына с дочерью герцога Бертольда, владетеля Далмации. Хотя не было тайной, что с этим брачным проектом соединялись виды на перенесение владетельных прав над Далмацией на дом Немани, тем не менее согласие Фридриха было получено. Это обстоятельство, в соединении с новыми переговорами, имевшими место между германским императором и славянскими вождями, позволяет выставить некоторые сомнения против показания Ансберта, будто ответ Фридриха в Нише был определенно отрицательного свойства. Имея действительной целью крестовый поход, Фридрих, может быть, из осторожности и по нежеланию впутываться в новые сложные отношения, уклонялся от прямого и решительного ответа на предложения славян. Но мы увидим далее, что славянский вопрос не раз еще заставлял его задумываться и колебаться. Будь на месте Фридриха Роберт Гвискар, Боэмунд или Рожер, события приняли бы совершенно иной оборот и предложения славянских князей, вероятно, были бы оценены.

Фридрих Барбаросса на византийской территории. Смерть Фридриха

Нет причины не доверять словам Никиты Акомината, который обвиняет в недальновидности и обычной небрежности тогдашнего логофета дрома (Иоанн Дука) и Андроника Кантакузина, на ответственности которых лежало провести крестоносное ополчение. Взаимное недоверие и подозрения питались не только тем, что крестоносцы не получали иногда подвоза припасов, но и слухами, что опаснейший проход (т. н. Траяновы ворота), ведущий через Балканские горы на Софию к Филиппополю, занят вооруженным отрядом. Конечно, нельзя не видеть нарушения нюренбергского договора в тех мерах, какие принимало византийское правительство, чтобы задержать движение крестоносцев: порча дорог, блокада перевалов и снаряжение наблюдательного отряда; но оно старалось объяснить свои предосторожности и выражало открытое неудовольствие отношениями Фридриха с возмутившимися сербами и болгарами. Так, когда еще крестоносцы были около Ниша, к ним явился Алексей Гид, который высказал строгое порицание губернатору Браничева и обещал все устроить по желанию Фридриха, если только сам он запретит войскам грабить окрестные селения, прибавляя, что германцы не должны иметь никаких подозрений относительно вооруженного отряда, стерегущего перевалы, ибо это мера предосторожности против жупана Сербии. Когда крестоносцы продвигались к главнейшему перевалу, ведущему в филиппопольскую равнину, трудности путешествия увеличивались для них все более и более. Мелкие отряды беспокоили их неожиданными нападениями в опаснейших местах, вследствие чего крестоносное ополчение шло медленно и в боевом порядке. Германское посольство, отправленное в Константинополь, по слухам, принято было недостойнейшим образом. Чем ближе крестоносцы подходили к Македонии, тем сильнее росло неудовольствие их против греков. Полтора месяца шли они от Браничева до Софии (Средец); как натянуты были отношения между греками и германцами, можно судить из того, что когда последние 13 августа достигли Софии, то нашли город оставленным жителями; само собой разумеется, здесь не было ни византийских чиновников, ни обещанных припасов. 20 августа крестоносцы держали путь через последний перевал, которая была занята греческим отрядом; последний, однако, отступил, когда крестоносцы обнаружили покушение проложить дорогу с оружием в руках. К Филиппополю подошли крестоносцы уже в качестве врагов империи, и с тех пор до конца октября отдельные вожди делали нападения на города и села и вели себя в греческой земле совершенно как неприятели. Если нельзя оправдывать правительство Исаака Ангела за недоверие к крестоносцам, то и поступки последних не могут быть названы благовидными. Не доверяя грекам, Фридрих пользовался услугами угорских проводников и сербского отряда. Как бы крестоносцы ни желали доказать свою правоту, нельзя упускать из виду и показаний лиц, для которых не было повода скрывать настоящее положение дел. Фридрих не прерывал отношений со славянами, которые служили ему во все время перехода через Болгарию, хотя он не мог не знать, что это питало подозрительность Исаака Ангела.

Осенью 1189 г., со времени занятия крестоносцами Филиппополя, еще более должно было усилиться взаимное раздражение, так как византийский наблюдательный отряд неоднократно имел столкновения с крестоносцами, а последние занимали вооруженной рукой города и селения. Тем не менее и к концу осени положение не разъяснилось, между тем Фридриху опасно было пускаться в дальнейший путь через Малую Азию, не заручившись точными и верными обещаниями со стороны греческого императора. Для разъяснения отношений отправлено было в Константинополь новое посольство, которому поручено было сказать приблизительно следующее: «Напрасно греческий император не позволяет нам идти вперед; никогда, ни теперь, ни прежде, мы не замышляли зла против империи. Сербскому князю, врагу греческого императора, который являлся к нам в Ниш, мы никогда не давали в бенефицию ни Болгарию, ни другую землю, подвластную грекам, и ни с одним королем или князем не замышляли ничего против греческой империи». Этому второму посольству удалось выручить, не без больших, однако, хлопот, первое, ранее того отправленное в Константинополь. Все послы возвратились в Филиппополь 28 октября. На следующий день, в торжественном собрании вождей, послы делали донесение о том, что они испытали в Константинополе, и рассказывали обо всем, что они видели и слышали. «Император не только весьма дурно обращался с нами, но безо всякого стеснения принимал посла от Саладина и заключил с ним союз. А патриарх в своих проповедях, говоренных по праздничным дням, называл псами Христовых воинов и внушал своим слушателям, что самый злой преступник, обвиненный даже в десяти убийствах, получит разрешение от всех грехов, если убьет сотню крестоносцев». Собрание выслушало такое донесение перед тем, как были введены послы византийского императора. Нет ничего удивительного, что переговоры не могли быть дружелюбны, на высокомерные требования крестоносцев греческие послы отказались отвечать. До чего могли доходить греки и крестоносцы в чувстве взаимного раздражения и подозрительности, показывает, между прочим, следующий случай. Значительный отряд крестоносцев, совершив нападение на Градец, был поражен странными изображениями, найденными в церквах и в частных домах: на картинах были изображены латиняне с сидящими у них на спинах греками. Это так ожесточило крестоносцев, что они предали огню и церкви, и дома, перебили население и без сожаления опустошили всю эту область. По всему вероятию, латиняне рассвирепели при взгляде на картины страшного суда, в которых местные живописцы, для известных целей, могли пользоваться и западными типами. Обычай во всяком случае извинительный, если бы ненависть и нетерпимость латинян к грекам и без того не достигла крайних пределов. Византийское правительство имело полное основание предполагать, что сербский князь действует в союзе с Фридрихом, и было бы весьма трудно доказать то, что Фридрих не обнадеживал Стефана Неманю в его честолюбивых замыслах. В то время, когда крестоносцы угрожали уже самой столице греческой империи (Адрианополь и Димотика были в руках крестоносцев), тыл их, защищенный сербскими войсками, был в полной безопасности, так что они нашли возможным перевести филиппопольский гарнизон в Адрианополь.

Летописцы много раз упоминают о послах сербского великого жупана и об отношениях крестоносцев со славянами. Известно, что труднее всего было удовлетворить притязания Стефана Немани на Далмацию - обстоятельство, которое могло вовлечь Фридриха в неприятные столкновения с норманнами и уграми. Не лишено значения, что каждый раз выдвигается в переговорах с сербами герцог Бертольд, тот самый, дочь которого была обещана за сына Стефана Немани. В трудные минуты, когда терялась всякая надежда на соглашение с византийским императором, помощь славян была для крестоносцев истинным благом, которым они не могли пренебрегать на случай окончательного разрыва с греками. Но так как все же оставались некоторые признаки, что греческий император также опасается разрыва, то славянские посольства выслушивались по обычаю милостиво, принимаемы были на службу небольшие отряды из сербов, к решительным же мерам Фридрих опасался прибегнуть во все время своего пребывания на Балканском полуострове и самые мелочные факты и указания этого рода весьма любопытны. В начале ноября, когда крестоносцы приближались к Адрианополю, король Бела III потребовал возвращения своего отряда назад, и 19 ноября венгры решительно заявили, что не могут более оставаться с крестоносцами. Не нужно искать других объяснений этому поступку со стороны венгерского короля, кроме недовольства на переговоры со славянами. Ясно, что Фридрих, попав в Болгарию, задался новыми планами и что отношения его со славянскими вождями совсем не входили в соображения венгерского короля, который относительно славянского вопроса стоял, конечно, на стороне Византии. На тогдашнее положение дел проливает свет донесение клирика Эбергарда, посла императора Фридриха к венгерскому королю, возвратившегося, между прочим, с письмом от последнего для Исаака. Письмо, правда, не заключало в себе ничего важного: в нем Бела выставлял на вид Исааку, какие опасности может навлечь на империю его строптивость с крестоносцами. Но посол мог личными наблюдениями иллюстрировать содержание письма и дать ему совершенно новое объяснение: «Король, - говорил он, - весьма смущен и поражен победоносными успехами крестоносцев и внесенным ими в греческую землю опустошением. Когда получена была весть об опустошении крестоносцами округа Димотики, король совсем переменился в обращении с послом. С тех пор он уже не был так добр и милостив, как прежде: посол не получал более ни кормовых, ни карманных из королевской камеры». Между другими новостями тот же клирик Эбергард сообщил, что, проезжая по Болгарии, он нашел разрытыми все могилы крестоносцев, умерших на пути, и что трупы вытащены из гробов и валяются по земле.

К началу 1190 г. крестоносцы продолжали еще обмениваться посольствами с греческим императором, но никакого соглашения не смогли достигнуть. Фридрих, кажется, серьезно думал воспользоваться услугами Петра, вождя болгар, который предлагал выставить к весне 40 тысяч болгар и куман, с каковым подкреплением можно было бы сделать попытку проложить путь в Малую Азию и помимо согласия греков. Но германский император должен был за это не только признать свободу Болгарии, но и обеспечить за Петром императорский титул. Понимая важность положения и ответственность за подобный шаг, Фридрих все-таки не отказывался от предложения Петра и старался предварительно оценить все средства, какие ему могли бы доставить славяне. Так, 21 января 1190 г., с одной стороны, он вел переговоры с послами византийского императора, с другой, осведомлялся через посредство герцога Далмации о намерениях и расположении Стефана Немани. На последнего нельзя было возлагать много надежд, так как он начал в это время вести войну на собственный страх и занят был предприятиями на границе Сербии и Болгарии. Есть возможность объяснить до некоторой степени мотивы, по которым Фридрих и в январе 1190 г. колебался еще принять на себя задачу разрешения славянского вопроса, на которую наталкивали его обстоятельства. Для него оставалась еще надежда, устранив помощь славян, которая сопряжена была с неприятными и тяжелыми обязательствами, получить к весне помощь из Европы. В этих соображениях он писал к своему сыну Генриху: «Поелику я не надеюсь совершить переправу через Босфор, разве только получу от императора Исаака избраннейших и родовитых заложников или подчиню своей власти всю Романию, то я прошу твое королевское величество послать нарочитых послов в Геную, Венецию, Антиохию и Пизу и в другие места и отправить на кораблях вспомогательные отряды, чтобы они, подоспев к Цареграду в марте месяце, начали осаду города с моря, когда мы окружим его с суши». К середине февраля отношения, однако, уладились: 14 февраля в Адрианополе Фридрихом были подписаны условия, на которых византийский император соглашался дозволить крестоносцам переправу в Малую Азию.

Пребывание Фридриха I в Болгарии во всяком случае было не бесполезно для болгар и сербов. Первые, поощряемые германским императором, нарушили мир, заключенный прежде с греками, и, хотя обманулись в надежде теснить греков заодно с немцами, тем не менее не без выгоды для себя воспользовались замешательством в Константинополе и в последующей борьбе с Византией приняли решительно наступательные действия. Сербы, значительно распространив в то же время свои владения к северо-востоку от Моравы и к юго-западу до Софии, пришли к сознанию важности одновременных действий с болгарами: они заключили союз с Петром и Асенем и вели с тех пор одно и то же с ними дело. Как бы уклончивы ни были обещания Фридриха I, все же он не прерывал переговоров со славянами и питал в них враждебное к Византии настроение. Пусть он не заключал ни с болгарами, ни с сербами договора, который обязывал бы тех и других выставить к весне 60 тысяч войска (со стороны болгар 40 и от сербов 20 тысяч); но войска были собраны и без участия крестоносцев начали отвоевывать у Византии города и области. Прошествие крестоносцев сопровождалось всеми последствиями неприятельского вторжения, вызвав в Болгарии новое недовольство византийским правительством: беглые, голодные, лишенные домов и достатка поселяне должны были пристать к болгарским или сербским вождям.

Переправа крестоносцев через Босфор началась 25 марта 1190 г. Путь Фридриха шел по западным областям Малой Азии, частью разоренным вследствие войн с сельджуками, частью занятым этими последними. Тюркские отряды беспокоили крестоносцев и заставляли их постоянно быть настороже. В особенности христиане страдали от недостатка продовольствия и корма для вьючных животных. В мае они подошли к Иконии, одержали значительную победу над сельджуками и вынудили их дать провиант и заложников. Но в Киликии немецкое войско постигло несчастье, погубившее все их предприятие. 9 июня, при переходе через горную реку Салеф, Фридрих увлечен был потоком и вытащен из воды бездыханным.

Значение Фридриха вполне оценил Саладин и со страхом ожидал прибытия его в Сирию. В самом деле, Германия, казалось, готова была поправить все ошибки прежних походов и восстановить на Востоке достоинство немецкого имени, как неожиданный удар уничтожил все добрые надежды. Часть немецкого отряда отказалась от продолжения похода и возвратилась морским путем в Европу, часть под предводительством герцога Фридриха Швабского вступила в антиохийское княжество и затем осенью 1190 г. жалкие остатки немцев соединились с христианским войском под Акрой, где им не пришлось играть важной роли.

Осада Акры

С 1188 по 1191 г. христианские князья приходили под стены Акры один по одному; не было ни одного раза, когда бы все наличные силы христиан, приходившие с Запада, сосредоточились здесь в одно время. Часть христиан, прибывшая под Акру, погибала под ударами мусульман, от болезней и голода; ее заменял другой отряд и в свою очередь подвергался той же участи. Кроме этого для христиан представлялась масса других затруднений, которые тяжело отзывались на ходе всего дела. Христиане осаждали город с моря - единственная часть города, на которую они могли направить свои осадные орудия. Внутренняя часть была занята войсками Саладина, который удобно и легко сносился с Месопотамией, служившей для него источником пополнения его военных сил. Таким образом, христиане приходят под Акру один за одним, подставляя себя под удары мусульман, никогда не соединяют своих сил, между тем как Саладин постоянно обновлял свои войска свежими приливами мусульман из Месопотамии. Ясно, что христиане находились в весьма неблагоприятных условиях, Саладин мог долго и энергично отстаивать Акру. Кроме того, для осады города нужен был строительный лес; вблизи христиане нигде не могли достать его, а должны были доставать строительный материал из Италии.

В войне попеременно получали перевес то итальянцы, в особенности приморские города - Венеция, Генуя и Пиза, торговые интересы которых на Востоке заставляли их принимать большое участие в деле крестовых походов, то французы, то немцы, то англичане - смотря по тому, какой народ в данный момент был в более значительном количестве. К этому неудобному положению присоединилось еще соперничество восточных вождей. Ги де Лузиньян был во вражде с Конрадом Монтферратским. Их соперничество разделило и крестоносный лагерь на две враждебные партии: итальянские народы сосредоточились около тирского князя, англичане приняли сторону Ги. Таким образом, дело при Акре не только по своей цели, но и по отношению между народами, участвовавшими в нем, не могло окончиться благоприятным образом для христиан. Неудобства в доставке леса замедляли предприятие, а несвоевременная доставка, а иногда и недостаток съестных припасов, голод и моровая язва ослабили христианское войско. Летом 1191 г. под Акру пришли французский и английский короли, на которых восточные христиане возлагали большие надежды. Кроме этих двух королей, пришло еще одно коронованное лицо - герцог Австрийский Леопольд V. Теперь можно было ожидать, что дело пойдет надлежащим путем, по определенному плану. Но, к сожалению, такого плана не было выработано представителями христианских наций. Личные отношения французского и английского королей, наиболее важных лиц по своим военным силам, выяснились еще в Мессине: они расстались если не врагами, то и не друзьями. Когда же Ричард завладел Кипром, французский король предъявил претензии на часть завоеванного острова в силу договора, заключенного между ними еще во время сборов в поход, - договора, по которому оба короля обязались разделять между собою поровну все земли, которые они завоюют на Востоке. Ричард не признавал за французским королем прав на Кипр: "Договор, - говорил он, - касался только земель, которые будут завоеваны у мусульман". Под Акрой недоразумения двух королей получили более острый характер. Мы видели, что Ричард, находясь в Кипре, высказался в пользу Ги де Лузиньяна; Филипп Август стал на сторону [[Конрад Монтферратский|Конрада Монтферратского, который, может быть, приобрел симпатии французского короля геройской защитой Тира, но может быть, в этом случае Филиппом руководила личная неприязнь к Ричарду. Таким образом ни французский, ни английский король не были способны соединить свои силы и действовать по одному плану. Личные характеры королей также разъединяли их. Рыцарский характер Ричарда был весьма сочувствен для Саладина; тотчас обнаружились симпатии между мусульманским повелителем и английским королем, они начали обмениваться посольствами, оказывать друг другу знаки внимания. Такое поведение Ричарда отозвалось неблагоприятным образом на его авторитете среди христиан; в войске утвердилась мысль, что Ричард готов изменить. Таким образом в Ричарде была парализована вся его сила, вся мощь и энергия; в то же время французский король не обладал личной энергией настолько, чтобы перенести на себя главное направление осады. Таким образом все преимущества, все благоприятные условия были на стороне Саладина.

В июле Акра была доведена до истощения, и гарнизон начал договариваться о сдаче. Саладин не прочь был заключить мир, но со стороны христиан были предложены слишком суровые условия: христиане потребовали сдачи Акры, мусульманский гарнизон города получит свободу только тогда, когда христианам будут возвращены Иерусалим и другие завоеванные Саладином области; кроме того, Саладин должен был дать 2 тысячи заложников из знатных мусульман. Саладин, по-видимому, соглашался на все эти условия. Христианские князья, ввиду скорой сдачи города, стали зорко следить за тем, чтобы в город не были доставляемы съестные припасы. 12 июля 1191 г. Акра была сдана христианам. Исполнение предварительных условий мира скоро встретило препятствие. Между тем, при занятии Акры среди христиан имели место весьма тяжелые недоразумения. Герцог Австрийский Леопольд V, завладев одной из стен города, выставил австрийкое знамя: Ричард I велел сорвать его и заменить своим; это было сильным оскорблением для всего немецкого войска; с этого времени Ричард приобрел себе в лице Леопольда V непримиримого врага. Кроме того, западные князья поставили себя в ложное отношение к туземному населению города. При занятии Акры оказалось, что значительная часть городского населения состояла из христиан, которые под владычеством мусульман пользовались различного рода привилегиями. По освобождении Акры от мусульман как французы, так и англичане хотели захватить побольше власти в городе и начали притеснять население; короли не заботились о том, чтобы были исполнены со стороны мусульман другие пункты договора. Французский король дошел до крайнего раздражения; неприязнь Филиппа к Ричарду раздувала слухи о том, что английский король замышляет продать все христианское войско мусульманам и даже готовится посягнуть на жизнь Филиппа. Раздраженный Филипп оставил Акру и отправился домой. Само собою разумеется, что преждевременное возвращение французского короля наносило чувствительный ущерб делу крестового похода. Главная роль оставалась за Ричардом, который со своим пылким рыцарским характером, лишенный политического чутья, являлся слабым соперником Саладина, умного и хитрого политика.

Во время осады Акры бременские и любекские купцы по примеру других военно-религиозных орденов, возникших во время Первого крестового похода, устроили на свои средства братство, которое имело целью оказывать помощь бедным и больным немцам. Герцог Фридрих Швабский принял это братство под свое покровительство и исходатайствовал в пользу его папскую грамоту. Это учреждение впоследствии получило военный характер и известно под именем Тевтонского ордена.

Окончание похода

Филипп, приехавший во Францию, начал мстить английскому королю в его французских владениях. Английским королевством управлял тогда брат Ричарда Иоанн (будущий английский король Иоанн Безземельный), с которым Филипп вошел в отношения. Действия Филиппа, направленные во вред Ричарду, были прямым нарушением договора, заключенного ими во время сборов к крестовому походу. По этому договору французский король во все время отсутствия английского короля не имел права нападать на его владения и мог объявить ему войну только спустя 40 дней после возвращения Ричарда из похода. Излишне говорить о том, что нарушение договора со стороны Филиппа и его посягательства на французские владения Ричарда должны были вредно влиять на дух английского короля.

Ричард, оставаясь в Акре, ожидал исполнения со стороны Саладина остальных пунктов мирного договора. Саладин отказался возвратить Иерусалим, не освобождал пленников и не платил военных издержек. Тогда Ричард сделал один шаг, который напугал всех мусульман и который должен считаться самым характерным для той печальной славы, которую приобрел Ричард на Востоке. Ричард велел заколоть до 2 тысяч знатных мусульман, которые находились в его руках в качестве заложников. Такого рода факты были необычным явлением на Востоке и вызвали со стороны Саладина только озлобление. Саладин не замедлил ответить тем же.

Ричард не предпринял никаких решительных и правильных действий против Саладина, а ограничился мелкими нападениями. Эти наезды с целью грабежа характеризуют, правда, рыцарское время, но в приложении к главе крестоносного ополчения, который представляет интересы всей христианской Европы, обличали только неумение взяться за дело. Раз Саладин пожертвовал Акрой, христиане не должны были допустить его укрепиться в другом месте, а должны были тотчас идти на Иерусалим. Но Гвидо Лузиньян, этот номинальный король без королевства, вражду которого к Конраду Монтферратскому можно объяснить только завистью, уговаривал Ричарда очистить от мусульман прежде всего береговую полосу; Гвидо Лузиньяна поддерживали также и венецианцы, преследовавшие торговые цели: для них было удобнее, чтобы приморскими городами владели христиане, а не мусульмане. Ричард, поддавшись этому влиянию, двинулся из Акры на Аскалон - предприятие совершенно бесполезное, которое было внушено торговыми интересами итальянских городов и честолюбием Гвидо.

Сам Саладин не ожидал подобного бессмысленного шага со стороны Ричарда; он решился на экстренное средство; велел срыть крепкие стены Аскалона и превратить в груду камней самый город. Всю осень 1191 г. и весну 1192 г. Ричард стоял во главе крестоносного ополчения. Все это время он потерял в преследовании ложных планов и ненужных задач и дал понять своему талантливому противнику, что тот имеет дело с человеком весьма недальновидным. Не раз для Ричарда представлялась совершенно ясно задача - идти прямо на Иерусалим; само войско его сознавало, что оно не исполнило еще своей задачи и побуждало короля к тому же. Три раза он был уже на пути к Иерусалиму, три раза сумасбродные идеи заставляли его останавливать марш и двигаться назад.

К началу 1192 г. в Азию пришли известия из Франции, которые сильно подействовали на Ричарда. В то же самое время на Востоке имел место один факт, который внушил Ричарду опасения за исход предприятия. Конрад Монтферратский понимал, что при бестактности Ричарда, едва ли христианам удастся победить Саладина, перешел на сторону последнего, выговаривал у него для себя Тир и Акру и обещал за это соединиться с ним и одним ударом уничтожить Ричарда. Тогда Ричард, поставленный в высшей степени затруднительное положение делами на Востоке и беспокоясь за свои английские владения, которым угрожал французский король, употребил все средства для того, чтобы войти в отношения с Саладином. В мечтательном самообмане он составил вполне неосуществимый план. Он предложил Саладину соединиться с ним узами родства: он предлагал выдать свою сестру Иоанну за брата Саладина Малек-Аделя. Идея в высшей степени мечтательная и не могущая удовлетворить никого. Если бы даже и мог состояться подобного рода брак, то он не удовлетворял бы христиан; земли, священные для них, по-прежнему оставались бы в руках мусульман.

"Наконец, Ричард, который, оставаясь долее в Азии, рисковал потерять свою корону, заключил 1 сентября 1192 г. договор с Саладином. Этот постыдный для чести Ричарда мир оставлял за христианами небольшую береговую полосу от Яффы до Тира, Иерусалим оставался во власти мусульман, Святой крест не возвращен." Саладин даровал христианам мир на три года. В это время они могли свободно приходить на поклонение святым местам. Через три года христиане обязывались войти в новые соглашения с Саладином, которые, само собой разумеется, должны были быть хуже предыдущих. Этот бесславный мир лег тяжелым обвинением на Ричарда. Современники подозревали его даже в измене и предательстве; мусульмане упрекали его в чрезмерной жестокости. В октябре 1192 г. Ричард I оставил Сирию. Для него, однако, возвращение в Европу представляло немалые затруднения, так как у него везде были враги. После долгих колебаний он решился высадиться в Италии, откуда предполагал пробраться в Англию. " Но в Европе сторожили его все враги, которых немало имел Ричард I (он был в ссоре с французским, немецким королями и австрийским герцогом,т.к. оскорбил австрийское знамя в Акре). " Около Вены в Австрийском герцогстве он был узнан, схвачен и заключен герцогом Леопольдом V в тюрьму, где содержался около двух лет. Только под влиянием римского папы и сильного возбуждения английской нации, он получил свободу. За его свободу Англия заплатила Леопольду V до 23 тонн серебра.

Переход на Аскалон

Битва при Арсуфе

Войско крестоносцев под началом Ричарда предприняло марш на юг по побережью Сирии к городу Арсуф. Выйдя из служившего им прикрытием леса, латинянам за один день приходилось как-то покрыть расстояние в 10 км, что немало, учитывая то обстоятельство, что они находились под постоянными атаками противника. Стремясь по возможности обезопасить свои силы от "огня" мусульманских конных лучников, Ричард построил их в формировании наподобии "коробочки". Рыцарей с их конями прикрывал барьер из пехотинцев. Риску подвергались только всадники военных орденов. Тамплиеры шли в авангарде, тогда как госпитальерам выпала роль замыкающих в колонне. Под палящим зноем и под дождём стрел конных лучников мунсульман крестоносцы медленно продвигались к цели. В какой-то момент госпитальеры не выдержали - они теряли слишком много лошадей - и ударили на наседавшего врага. Ричард сумел своевременно правильно отреагировать на изменение ситуации, двинул в бой остальные силы и довершил день победой над противником.

Наступление на Иерусалим

Главное действие совершал английский король Ричард I Львиное Cердце, потому что он обязался захватить Иерусалим. К нему присоединились Германия - германский император Фридрих I Барбаросса, Франция - король Филипп II Август, Австрия - герцог Леопольд V. Начав поход они остановились в Месине - порту выходившем на святую землю. Ричард, предвкушавший победу, организовал пир. Отправившись через средиземное море они высадились на Кипре, стоящем на пути к Иерусалиму. Блестяще взятый армией христиан Кипр упрочнил влияние Ричарда.Английский король отдал остров одному из почитаемых глав Тамплеерского ордена-Гию де Лузеняну,который клялся в верности ему.Но он инкогнито со своим отрядом и с вассалом (имеющий замок в палестине-конкретней в княжестве Антиохийском) с Рэнэ де Шатинёном уничтожали караваны сарацинов,что очень расшатовал перемирие с Саладином. Армия несящая крест продолжала свой путь к Иерусалиму. При переправе реки Фридрих I Барбаросса упал с коня и захлебнулся это был плохой знак- решали вельможи Ричарда,но король не обратил вниманя.

- Запрос «Крестоносцы» перенаправляется сюда. Cм. также другие значения. Крестовые походы 1 й крестовый поход Крестьянский крестовый поход Германский крестовый поход 2 й крестовый поход 3 й крестовый поход … Википедия

Третий крестовый поход – третий по счету поход крестоносцев в Святую землю с целью изгнания из нее неверных. Был организован папой римским Григорием VIII. Начался Третий крестовый поход в 1189 году и закончился спустя четыре года.

Причины похода

В ответ на крестовые походы, мусульмане объявили священную войну – джихад, возглавил который Саладин. В 1187 году огромная армия Саладина взяла в осаду самый священный город во всей Палестине – Иерусалим. Гарнизон города был невелик, и армия Саладина превосходила его по численности в десятки раз. После непродолжительной осады, крестоносцы сдались, и им было позволено мирно покинуть город. Иерусалим был вновь в руках мусульман. Католическая церковь была озлоблена потерей Святого города и объявила о Третьем крестовом походе.

Участники похода

Всего в Третьем крестовом походе против неверных приняли участие четыре сильнейших монарха Западной Европы: император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса, английский король Ричард Львиное Сердце, австрийский герцог Леопольд V и французский король Филип II Август.

Имеются сведенья о численности войск крестоносцев. Источники говорят, что изначально армия Ричарда Львиное Сердце насчитывала около 8 тыс. хорошо обученных воинов. Армия французского короля была немногочисленной – всего 2 тыс. воинов. Однако император Фридрих Барбаросса повел огромную армию числом в 100 тыс. воинов со всей империи.

Немецкая армия была способна исправить положение дел в Святой земле. Этого войска хватило бы, чтобы полностью избавить ее от присутствия мусульман. Но случилось ужасное событие, император утонул в реке, после чего часть воинов вернулась в Европу, и лишь малая ее часть дошла до Святой земли, однако их немногочисленность никак не повлияла на исход похода.

Боевые действия в Святой земле

Христиане долгое время пытались захватить Акру, но им это не удавалось, так как оборона города всегда была сильна, а для ее захвата нужны были осадные орудия, чего пока крестоносцы не могли позволить из-за отсутствия строительного леса. Кроме того, ранее христиане атаковали Акру только немногочисленными силами и никогда не объединялись в одну армию.

Когда в 1191 году к берегам Акры высадились европейские монархи, ситуация могла в корне перемениться. Но и тут возникли трудности, между французским и английским монархами развязалась вражда, причиной ей был и личная неприязнь, так и ситуация с захватом Кипра. Ричард захватил Кипр собственноручно и отказался делить его с французами, так как договор предусматривал разделение захваченных территорий только мусульман. По этим причинам две армии не могли объединиться.

Но, не смотря на это, Акра все же была взята в осаду. Крестоносцы не позволяли мусульман отправлять провизии в город, из-за чего силы защитников сильно истощились. Под угрозой голодной смерти, гарнизон Акры начал помышлять о сдачи города в руки крестоносцев. И, наконец, 12 июля этого же года, мусульмане сдали город. Именно во время осады Акры был основан Тевтонский орден, который сначала должен был помогать бедным немцам.

После захвата Акры, разногласия между монархами усилились еще сильнее, все пришло к тому, что французский монарх вместе с войском покинули Акру и отправились обратно во Францию. Таким образом, Ричард Львиное Сердце остался один на один с огромным войском Саладина.

После захвата Акры Ричард вместе с войском двинулся к мусульманскому городу Арфус. Во время похода на него напало войско мусульман. Неверные обсыпали крестоносцев стрелами. Тогда Ричард построил свои отряды таким образом, что кавалерия разместилась в центре, а вокруг нее была построена пехота с большими щитами, получились своего рода «коробочки». С помощью подобного боевого строя, крестоносцы двигались вперед, игнорируя мусульманских лучников. Но вот рыцари-госпитальеры не выдержали и перешли в атаку, Ричарду удалось выждать момент, и он приказал всем силам пойти в решительную атаку, которая завершилась победой крестоносцев.
После победы войско крестоносцев двигалось к Иерусалиму. Крестоносцы преодолели пустыню, после чего были сильно истощены. Подойдя к городу, у крестоносцев не осталось сил для осады Иерусалима. Тогда Саладин предложил крестоносцам уйти без боя, если они покинут Иерусалим. Ричард отступил к Акре и там казнил несколько тысяч мирных жителей арабского происхождения, Саладин ответил той же монетой.

Третий крестовый поход близился к своему завершению. Ричард хотел вновь пойти не Иерусалим, но всегда находился повод вернуться в Акру. Когда французский монарх спланировали захватить земли Англии, в то время управляемую братом Ричарда Иоанном, Ричард заключил перемирье с Саладином и решил вернуться чтобы спасти свою корону. В 1192 году Ричард покинул Святую Землю, и Третий крестовый поход подошел к концу.

Во время возвращения домой, Ричарда пленил Леопольд V и посадил монарха в темницу на два года. Из плена Ричард вышел только после того, как Англия заплатила выкуп размером в 23 тонны серебра.

Последствия Третьего крестового похода

Третий крестовый поход закончился полным поражением крестоносцев, хотя им и изначально удалось одержать несколько побед. Победы Ричарда в конечно итоге, не принесли никаких результатов. Иерусалим вернуть во владения католиков не удалось, а Акра была сдана после ухода Ричарда. После окончания крестового похода за крестоносцами осталась только узкая полоска побережья.

Поход закончился смертью императора Священной Римской империи Фридриха Барбароссы. Власть Ричарда была подорвана и была поставлена под угрозу вся Англия. Усилились разногласия с Францией, а самого Ричарда пленили, за что Англия выкупила его и тем самым понесла потери в экономике.

Мусульмане тем самым укрепили свои позиции в Святой земле, а личность Саладина стала культовой, после победы над крестоносцами к нему присоединились многие мусульмане и были готовы к новому вторжению крестоносцев.

Третий крестовый поход

М. А. Заборов так писал об успехах Саладина, последовавших за взятием Иерусалима: «Овладев Иерусалимом и прекратив сопротивление последних крестоносных рыцарей во внутренней Палестине, Салах ад-Дин, однако, безуспешно пытался взять Тир, обороной которого руководил итальянский маркиз, прибывший в середине июля 1187 г. из Константинополя, Конрад Монферратский. Город был блокирован мусульманами и с суши и с моря (из Акры приплыл египетский флот), но в начале января 1188 г. мусульманам пришлось отступить. Не удалось им подчинить и главные центры господства крестоносцев на севере - Триполи, на выручку которого подоспела норманнско-сицилийская флотилия (около полусотни судов) пиратского адмирала Маргаритона, и Антиохию, хотя большая часть графства Триполи и княжества Антиохийского подверглась оккупации. К ноябрю 1188 г. сдался гарнизон Крака, в апреле - мае 1189 г. - Крака де Монреаль. Последним пал замок Бельвуар. Отныне Иерусалимское королевство почти полностью находилось в руках Салах ад-Дина. За крестоносцами остались лишь города Тир и Триполи, несколько мелких укреплений и мощная крепость иоаннитов Крак де Шевалье».

Между тем 29 октября 1187 года папа Григорий VIII призвал к организации нового Крестового похода, причем это случилось даже раньше, чем он узнал о захвате Иерусалима Саладином. Папа также призвал паству отказаться от мяса по пятницам на пять лет во искупление грехов, которые привели к падению Святого города.

Третий крестовый поход начинался как поход трех королей: германского императора Фридриха I Барбароссы, английского короля Ричарда I Львиное Сердце и французского короля Филиппа II Августа. В связи с третьим крестовым походом французский король Филипп II Август издал специальный ордананс (указ) о «Саладиновой десятине, где говорилось: «Все те, которые не отправляются в Крестовый поход, обязуются представить в этот год, по крайней мере, десятину со всех своих доходов, исключая духовных монастыря Сито (Cistersienses) и ордена шартрезов (Cartusii) или фонтевристов (Fons Eureldinus, близ Сомюра) и прокаженных, но только относительно их собственного имущества. Никто не может налагать руки на коммуны, кроме сюзерена, которому принадлежит коммуна. Во всяком случае тот, кто имел права на какую-нибудь из коммун, сохранит их по-прежнему. Тот, кто имеет право высшего суда в какой-нибудь земле, будет собирать и десятину с той земли. Да будет ведомо, что те, которые платят десятину, должны вносить ее со всей движимости и своих доходов, не вычитая долгов, в которые они могли войти прежде. По взносе десятины они могут уплачивать свои долги из остатка. Все миряне, как военные, так и другие, будут взносить свою десятину под присягой и под страхом анафемы, а клерики - под угрозой отлучения. Некрестоносный воин отдает крестоносному сюзерену, по отношению к которому он считается обязательным вассалом (homo ligius), десятину как со своей собственной движимости, так и с того феода, который получен им от него. Если он не имеет такого феода, то платит своему обязательному сюзерену с одной собственной движимости, а со своих феодов взносит тому, от кого их получил. Если кто не имеет никакого обязательного сюзерена, то он доставляет десятину со своей движимости тому, в чьем феоде живет. Если какой-нибудь сборщик десятины найдет в имении того, от кого получается десятина, вещи, принадлежащие другому, и если владетель может то доказать, то сборщик не должен удерживать таких вещей. Крестоносный воин, будучи законным наследником, сыном или зятем некрестоносного воина или вдовы, получит десятину со своего отца или матери. Никто не может наложить руки на имущество архиепископов, епископов, капитулов или церквей, стоящих в непосредственной зависимости от них, кроме архиепископов, епископов, капитулов и церквей, находящихся в феодальной зависимости. Епископы, собирающие десятину, вносят ее тем, кому они должны. Всякий крестоносец, который ввиду подати или десятины не захочет уплатить ее, будет принужден тем, кому он должен внести и кто распорядится с ним по своей воле; кто принудит такого силой, не будет отлучен за то. Бог да вознаградит всякого, кто благочестиво внесет свою десятину».

Кроме того, участники Третьего Крестового похода из Франции получали двухлетнюю беспроцентную отсрочку по долгам. Многие рыцари надеялись покрыть долги будущей военной добычей.

Аналогичные указы о десятине на Крестовый поход издали германский император Фридрих II Барбаросса, английский король Генрих II Плантагенет и другие монархи помельче. Английский король, правда, в Палестину не попал, поскольку внезапно умер 6 июля 1189 года, только что завершив междоусобную войну со своим сыном Ричардом, которого поддерживал французский король. Накануне, 4 июля, был заключен мир, по которому Ричард был провозглашен наследником английского престола и должен был отправиться в крестовый поход вместе с двумя королями. Поскольку Генрих умер, его сын был провозглашен королем под именем Ричарда I. За свою отвагу он получил прозвище Ричард Львиное Сердце и стал самым опасным из всех врагов Саладина. Как ни странно, но слухов об отравлении короля Генриха не возникало, поскольку он был, по тогдашним меркам, стар (56 лет) и болен.

Однако перед тем как отправиться в крестовый поход, европейские монархи попытались, хотя бы формально, решить дело с мусульманами миром, благо, сам Саладин предложил им это. Он готов был беспрепятственно пропускать христианских паломников к Святым местам, но ни на какие другие уступки не шел. В 1188 году германский император Фридрих II Барбаросса написал Саладину, отвечая на его послание: «Фридрих, Божьей милостью император римлян, всегда августейший, великий победитель врагов империи, счастливый покровитель христианства, - Саладину, главе (praesidi) сарацин, мужу знаменитому, который по примеру фараона будет вынужден оставить преследование Божьих детей. Мы получили с живейшим удовольствием грамоту, писанную вами, и наше величество находит ее достойной ответа. Ныне, так как вы осквернили Св. землю и так как защита города Иисуса Христа составляет нашу обязанность как главы империи, то мы извещаем вас, что если вы не оставите немедленно этой земли и не дадите нам должного удовлетворения, то мы, вспомоществуемые святостью Христа, предпримем войну со всеми ее случайностями и отправимся в поход в ноябрьские календы. Мы с трудом поверили бы, что события древней истории могут быть вам неизвестны, а если вы их знаете, то почему вы действуете так, как будто они неизвестны вам? Знаете ли вы, что обе Эфиопии, Мавритания, Скифия, земли, населенные парфянами и запечатленные кровью нашего Красса; что Аравия, Халдея и в особенности Египет, где великий Антоний - о горе! - дозволил поработить себя нечестивой любви Клеопатры; одним словом, что все эти земли зависели от нашей империи? Можете ли вы не знать, что Армения и другие бесчисленные страны подчинялись нашему господству? Короли их, кровью которых так часто обагрялся меч римлян, знали хорошо про то; и вы также с Божьей помощью поймете, что могут наши победоносные орлы, что могут полки многочисленных народов; вы испытаете на себе ярость тех тевтонов, которые ходят в оружии даже во время мира; вы познакомитесь с обитателями Рейна, с юношеством Истрии, которое не знает бегства; с баваром высокого роста; с жителями Швабии, гордыми и хитрыми; с жителями Франконии, всегда осмотрительными; с саксом, который играет мечом; с народами Турингии и Вестфалии; с быстрым брабанцем; с лотарингом, который не знает мира; с беспокойным бургундом, с обитателями Альп; с фризом, который ловко поражает дротиком; с богемцем, который с радостью принимает смерть; с болонами (поляками), более свирепыми, чем звери их лесов; с Австрией, Истрией, Иллирией, Ломбардией, Тосканой, Венецией, Пизой; в день, предназначенный для Рождества Христа, вы узнаете, что мы еще можем владеть мечом, хотя, по вашим словам, старость уже удручает нас».

Практически это было объявление войны. И Саладин вызов принял.

В ответном послании султан Египта и Сирии писал: «Королю, искреннему другу, великому и превознесенному Фридриху, королю Германии! Во имя милосердного Бога, милостью Бога единого, всемогущего, всевышнего, победоносного, вечного, царству которого нет конца. Мы возносим ему вечное благодарение, а милость его над всем миром: мы молим, да ниспошлет благодать свою на своих пророков и в особенности на нашего наставника и своего апостола (nuntium) пророка Магомета, которого он послал для установления истинной религии, долженствующей восторжествовать над всеми прочими религиями. Между прочим, мы сообщаем королю, мужу искреннему, могущественному, великому, другу возлюбленному, королю Германии, что к нам явился некто по имени Генрих, называя себя вашим послом, и представил нам какую-то грамоту, которую объявил вашей грамотой. Мы приказали прочесть грамоту и выслушали его самого и на то, что он сказал на словах, отвечали устно. Но вот и письменный наш ответ. Вы перечисляете нам всех тех, которые в союзе с вами пойдут на нас, и называете их и говорите: «…король такой-то земли и король иных земель, граф такой и граф этакой; и такие-то архиепископы, маркграфы и рыцари». Но если бы мы также захотели исчислить всех, которые служат нам, которые подчиняются нашим повелениям, которые повинуются нашему слову и которые сражаются под нашими распоряжениями, то не было бы возможности поместить всего того в нашей грамоте. Вы приводите имена христианских народов, но народы мусульманские гораздо и гораздо многочисленнее христианских. Между нами и христианскими народами, о которых вы говорите, лежит целое море; а между бесчисленными сарацинами и между нами нет никакого моря и никакого препятствия к соединению. Мы имеем в своем распоряжении бедуинов (Bedevini), которых одних было бы достаточно, чтобы противопоставить нашим врагам; у нас есть туркоманы; если мы их пошлем против своих врагов, они истребят их; мы имеем сельских жителей, которые, получив приказание, мужественно сразятся с людьми, вторгшимися в наши земли для разграбления их и завоевания. Это не все. У нас есть, кроме того, боевые солдаты (soldarii, то есть наемники), с помощью которых мы вступили в эту страну, завоевали ее и победили наших врагов. Эти храбрые люди, равно как и все языческие короли (reges paganissimi), не будут колебаться, если мы призовем их, и не станут медлить, если узнают нашу волю. И если, как говорит ваша грамота, вы соберетесь, если вы пойдете на нас, как то прибавляет ваш посол, то и мы пойдем вам навстречу, вспомоществуемые святостью Бога. Нам недостаточно того, что мы завоевали эту приморскую страну (Палестину и Финикию); если будет угодно Богу, мы переплывем моря и с Божьей помощью завоюем ваши земли: ибо, придя сюда, вы будете должны привести с собой все свои силы и явиться в сопровождении всего своего народа, так что в вашем государстве не останется никого для защиты. Когда Господь в своем всемогуществе даст нам победу над вами, нам ничего не останется, как идти, опираясь на силу Божию и его волю, чтобы овладеть вашими землями. Уже два раза все христиане соединялись против нас, нападая на Вавилонию (Египет): в первый раз они угрожали Дамиетте и во второй раз - Александрии; между тем в ту эпоху христиане еще были владетелями Палестины и Финикии. Но вы знаете, в каком положении и в каком жалком вид христиане возвратились из того и другого похода. Теперь, напротив, эта страна в нашей власти. Господь наделил нас провинциями; он отодвинул наши пределы в ширину и в длину: он отдал нам Египет с прилежащими землями, страну Дамаска, Финикию (maritimam Jerusalem), Палестину (Gesire) с ее замками; страну Эдессы (terram Roasiae) со всем принадлежащим ей и царство Индию (то есть счастливую Аравию) со всем принадлежащим ему; и все это, по милости Бога, находится в наших руках, и князья мусульманские повинуются нам. Если мы дадим приказание им, они не откажутся исполнить его; если мы попросим багдадского халифа (Calephum de Baldac) - да сохранит его Господь - прийти к нам, он встанет с престола своей империи и поспешит нам на помощь. Святостью и могуществом Бога мы овладели Иерусалимом и его страной: в руках христиан остаются три города - Тир, Триполи и Антиохия, которые не замедлят подчиниться нашей власти. Если вы решительно хотите войны и если, с Божией помощью, мы покорим все христианские города, то мы выступим вам навстречу, как о том сказано выше в нашей грамоте. Если же, напротив, вы предпочитаете добрый мир, то отправьте начальникам тех трех городов приказание выдать нам их без всякого сопротивления, а мы возвратим вам святой крест; дадим свободу всем пленным христианам, находящимся в наших владениях; допустим одного вашего священника при Гробе, возвратим аббатства, существовавшие до Первого крестового похода (in tempore paganissimo) и окажем им покровительство; дозволим приходить пилигримам в течение всей нашей жизни и будем иметь с вами мир. Итак, в случае если грамота, доставленная нам Генрихом, есть действительно грамота короля, то мы написали эту грамоту в ответ на то; и да наставит нас Бог своим советом и своей волей! Грамота сия писана в год от пришествия пророка нашего Магомета 584. Слава единому Богу! И да сохранит Бог пророка нашего Магомета и его род.

От победоносного царя, возвещателя истины, знамени правды, правителя мира и религии, султана сарацин и язычников, служителя двух святых домов и проч. и проч.».

Монархи крупнейших государств Западной Европы, Англии, Франции и Германии, хотя и собрались все вместе в Третий Крестовый поход, но решили идти разными маршрутами. Первым в мае 1189 года выступил германский император Фридрих Барбаросса. Он двигался по суше, захватив по пути сельджукскую столицу Конью (Иконию) в Малой Азии, где погиб во время переправы через горную речку. Французский и британский король, в отличие от германского императора, предпочли более привычный путь морем и более или менее благополучно добрались до Палестины.

Автор анонимной «Истории похода императора Фридриха» утверждал, что гибель императора «так потрясла всех, так все были охвачены сильным горем, что некоторые, мечась между ужасом и надеждой, кончали с собой; другие же, отчаявшись и видя, что Бог словно не заботится о них, отрекались от христианской веры и вместе со своими людьми переходили в язычество».

Часть германских рыцарей морем из портов Малой Азии вернулась на родину, другая продолжила поход по суше в Антиохию, где летом 1190 года многие погибли от чумы. Оставшиеся в живых осенью подошли к Акре, осажденной крестоносцами.

Французский историк Ж. - Ф. Мишо отмечает: «Прежде чем выступить, Барбаросса отправил послов к византийскому императору и иконийскому султану, прося о пропуске через их земли. Направил он также послание Саладину, угрожая войной в случае удержания им Иерусалима и других христианских городов. Сделав этот демонстративный жест, Фридрих поднял свою стотысячную армию в Регенсбурге, благополучно прошел Венгрию и Болгарию и прибыл в Византию раньше, чем Ричард и Филипп отплыли в Святую землю».

Мишо утверждал, что византийский император Исаак Ангел, «с одной стороны, обещал немцам благожелательный прием в своих владениях, с другой - тут же заключил союз с Саладином. Одновременно он отдал приказ своим администраторам и военачальникам мешать продвижению крестоносцев и при каждом удобном случае расстраивать их ряды. Фридриха он величал не иначе, как своим вассалом, а патриарх проповедовал в Святой Софии истребление латинян. Впрочем, все это продолжалось лишь до тех пор, пока Барбаросса не разгадал игры византийца и, в свою очередь, не показал зубы. После того как немцы несколько раз обратили греков в позорное бегство, картина резко изменилась: Исаак струсил и сбавил тон. Теперь Фридрих из вассала был превращен в «победоносного императора», и ему было дано даже более, чем он просил. Вместо того чтобы, как прежде, требовать от него заложников, Исаак сам дал их ему; он обязался кормить армии крестоносцев, терпеливо сносил их насилие, посылал Барбароссе ценные подарки и без сопротивления предоставил ему весь свой флот для переправы на другой берег.

Султан Иконийский, подобно Исааку Ангелу, не сдержал своего обещания и, вместо того чтобы беспрепятственно пропустить немцев через свои земли, встретил их возле Лаодикеи войском, готовым к битве. Однако он тут же поплатился за свое предательство: крестоносцы наголову разбили его армию, и от нее остались лишь груды трупов, усеявшие предгорье Тавра.

Уверовав, что небо покровительствует их оружию, немцы еще более ободрились и пошли на штурм Икония, который увенчался полным успехом. Это окончательно смирило султана и заставило его снабдить непрошеных гостей продовольствием и всем остальным, что было им необходимо.

С той поры немецкие рыцари везде сеяли ужас. Они поражали всех своей сплоченностью и дисциплиной, а эмиры, посланные донести о их прибытии Саладину, восхваляли их неукротимую храбрость в сражениях, терпеливость в бедственных положениях и выносливость в походе.

И вдруг это многообещающее начало оборвалось неожиданным и печальным концом. Армия крестоносцев, перейдя Тавр, спустилась в живописную долину горной речки Селеф. Окончилась дождливая зима, цвела благоуханная весна. Свежесть и прозрачность воды неудержимо манила. Император решил искупаться…

Дальнейшее историки рассказывают по-разному. Одни говорят, что старого императора намертво сковал холод воды, но, когда его вытащили, он был еще жив; другие утверждают, что его увлекло сильное течение к дереву, о которое он разбил себе голову; наконец третьи уверены, что он просто хотел переплыть реку, бросился в нее в доспехах и с конем и камнем пошел ко дну (в холодной воде у пожилого императора могло остановиться сердце. - А. В. ). Так или иначе, но великий полководец, победитель многих народов, предписывавший свою волю папам и королям, внезапно умер, так и не увидев Святой земли».

10 июня в сильную летнюю жару Фридрих Барбаросса купался в небольшой речке у подножия горы Тавр и, став, вне сомнения, жертвой сердечного приступа, утонул, по утверждению Ибн аль-Асира, «в том месте, где вода едва доходила до бедра. Его армия рассеялась, и Аллах таким образом избавил мусульман от злодейства германцев, которые среди франков являются особо многочисленными и упорными».

После этого армия Барбароссы распалась. Многие феодалы со своими отрядами вернулись обратно. По словам Мишо, «битвы, которые пришлось им вскоре выдержать, голод, нужда и болезни сократили численность немецкого ополчения до пяти-шести тысяч бойцов. Когда эти жалкие осколки еще недавно великой армии проходили через Сирию, молва, опережая их прибытие, внушила христианам, осаждавшим Птолемаиду, скорее ужас, нежели радость».

О походе Фридриха Барбароссы подробно написал монах Арнольд Любекский: «В Троицу подошли к Иконию, главному городу турок, и подкрепили себя кореньями, отрытыми в окрестностях, так что души их наслаждались, как в раю. Когда, таким образом, проголодавшийся Божий народ порядочно подкрепил себя пищей и думал, что наконец после тяжких трудов наступит теперь благодетельный отдых и невзгоды войны сменятся радостью мира, сын неправды, сын Саладина, зять султана (Иконийского), приказал сказать императору: «Если ты желаешь иметь свободный проход через мою страну, то должен мне заплатить за каждого из своих по одному византийскому золотому. В противном случае знай, что я нападу на тебя с оружием в руках и самого тебя с твоими людьми, или умерщвлю мечом, или заберу в плен». На это отвечал император: «Неслыханное дело, чтобы римский император кому-нибудь платил подать: он привык более требовать от других, чем вносить, получать, но не давать; но так как мы утомлены, то, чтобы мирно продолжать наш путь, я охотно готов заплатить по так называемому мануилу (мелкая монета с изображением византийского императора Мануила). Если же он не захочет и предпочтет напасть на нас, то пусть знает, что с большой охотой сразимся с ним за Христа и желаем с любовью к Господу или победить, или пасть». Мануилы же принадлежали к разряду самой дурной монеты и не имели в себе ни чистого золота, ни чистой меди, но составлялись из смешанной и ничтожной по цене массы. Посланный возвратился к своему повелителю и передал слышанное.

Между тем император собрал умнейших людей в войске и изложил им все дело, чтобы решить сообща, как действовать. Все сказали в один голос: «Вы отвечали превосходно и как то подобает императорскому величию. Знайте, что и мы не думаем об условиях мира, ибо нам ничего не остается, как выбор между жизнью и смертью, победой или потерей дела». Такая твердость весьма понравилась императору. С рассветом дня он поставил войско в боевой порядок. Сын его, герцог Швабский, стал впереди с отборнейшими воинами, а сам император с остальным войском взял на себя обязанность отражать нападение неприятеля на тыл.

Правда, воины Христа были сильны более мужеством, нежели числом, но тот, кто воодушевлял мучеников, вдохновил их твердостью. Неприятель терпел поражение со всех сторон, и павшим не было числа: трупы валялись кучами. Вход в город был прегражден множеством павших стен; но одни убивали, другие оттаскивали убитых. Наконец наши ворвались в город и избили в нем всех жителей. Спаслись только те, которые укрылись в замке, стоявшем у города. Победив таким образом неприятеля, они оставались в городе три дня. Тогда султан отправил к императору знатного посла с подарками и приказал сказать: «Ты сделал хорошо, что пришел в нашу страну; если же ты не был принят сообразно с твоими желаниями и высоким достоинством, то это доставляет тебе славу, а нам стыд. Та великая победа составит для тебя вечное воспоминание, а для нас срам и позор. Будь вполне уверен, что все случившееся произошло без моей воли; я лежу больной и не могу справиться ни с собой, ни с другими. Потому прошу тебя, сжалься надо мной, возьми заложников и все, чего потребуешь, но затем оставь город и расположись лагерем по-прежнему в садах».

Чтобы кончить это дело скорее, император вместе со своими оставил город, отчасти и потому, что он получил все желаемое, а отчасти и воздух, зараженный трупами убитых, побуждал также удалиться. После заключения мира ратники Христа весело потянулись по своей дороге и не были более преследуемы неприятелем. Они прошли страну Армению и достигли р. Салеф (Каликадн), при которой лежит укрепление того же названия. После прибытия на то место государь император по случаю великой жары и грязи от пыли захотел выкупаться в реке и освежиться. Река была неширока, но, стесненная горами, она имела быстрое течение.

Между тем как прочие переходили вброд, он, несмотря на возражение многих, пустился верхом вплавь, полагая таким образом переправиться на другой берег; но сила течения сбила его и увлекла против желания; таким образом, он был поглощен волнами, прежде чем окружавшие могли подать ему помощь (10 июня 1190 г.). Это событие опечалило всех и все оплакивали его в один голос: «Кто будет теперь утешать нас во время странствования? Наш защитник умер. Теперь мы будем блуждать, как овцы посреди волков, и никто не защитит нас от их зубов». Так сетовал народ, плача и вздыхая. Сын же императора (Фридрих Швабский) утешал их, говоря: «Хотя мой отец умер, но должно мужаться и не падать духом в печали, тогда явится и помощь от Господа». Так как он во всем держал себя благоразумно, то после смерти отца все подчинились его власти. Затем он собрал около себя всех, которые остались - а многие разошлись, - и отправился к Антиохии. Там встретил его с почетом антиохийский князь и вручил ему город, так что он мог им распоряжаться как угодно. На город часто нападали сарацины, и потому он не надеялся сохранить его за собой. В то время, когда герцог Фридрих оставался там некоторое время для отдыха, проголодавшееся его войско начало упиваться вином и предалось без меры городским наслаждениям, так что между ними открылась смертность от избытка, бо?льшая той смертности, которую прежде причинял недостаток.

Между тем как в простом народе умирали многие от невоздержанности, знатные люди погибали от жары. Так скончался Готфрид, епископ Вюрцбургский, муж деятельный и благоразумный, который по милосердию Божию руководил всем этим странствованием, и перешел из здешнего мира в небесную отчизну. Тогда герцог, оставив в Антиохии 300 человек, потянулся с прочими в Аккон (Птолемаида), где он и нашел большую христианскую армию, занятую осадой этого города. Его прибытие воодушевило немцев, находившихся в лагере, хотя он привел с собой всего 1000 человек. Но в то время, когда он готовился вступить в борьбу с неприятелем, его постигла преждевременная смерть (20 января 1191 г.). Так кончилось это предприятие, не принеся, по-видимому, никаких результатов. Некоторые были тем крайне огорчены и говорили, что то, что было несправедливо начато, не может иметь благополучного конца».

Таким образом, после гибели Фридриха Барбароссы практически выбыло из строя германское рыцарское войско - самое дисциплинированное и боеспособное в армии Третьего Крестового похода.

Баха ад-Дин, не скрывая злорадства, пишет о печальной судьбе армии императора Фридриха Барбароссы и его самого: «Мы постоянно получали сообщения о перемещениях короля германцев, который только что вторгся во владения Килиж Арслана. Мы слышали, что навстречу ему выступило великое множество туркмен, намеренных не дать ему переправиться через реку; однако у них не было вождя, который бы направлял их действия, и при виде размеров идущей на них армии они не сумели выполнить свою задачу. Килиж Арслан притворился, что воюет против короля, хотя на самом деле у него с ним были хорошие отношения. Как только король вступил на его земли, он открыто проявил свои чувства, прежде сохраняемые в тайне, и стал соучастником его планов, предоставив ему заложников, которые должны были оставаться у короля до тех пор, пока проводники Килиж Арслана не проведут армию германцев во владения Ибн Лауна (Рупена, внука Левона).

Во время похода войска терпели жестокие лишения; у них кончилось продовольствие, и пала бо?льшая часть обозных животных. Поэтому им пришлось побросать значительную часть своего багажа, а также часть кирас, шлемов и оружия, так как не на чем было их везти. Говорят, они сожгли множество подобных вещей, чтобы те не достались мусульманам. В таком плачевном состоянии они дошли до города Тарсус, затем остановились на берегу реки и приготовились к переправе через нее. Внезапно король решил переплыть реку и, несмотря на то что вода была очень холодной, прыгнул в нее. Он был уставшим от пережитых испытаний и тревог и в результате заболел, и болезнь эта стала причиной его смерти. Когда король понял, что дела его плохи, он передал власть сыну, сопровождавшему его в этом походе. После смерти короля его вельможи решили выварить его тело в уксусе и в ларце отвезти его кости в Иерусалим, чтобы можно было их там похоронить. Сын занял место короля, несмотря на некоторое противодействие, ибо большинство дворян склонялось в пользу старшего сына короля, унаследовавшего отцовское королевство (имеется в виду император Генрих VI. - А. В. ); однако армию все-таки возглавил младший сын, так как он находился на месте. Узнав о постигших армию бедствиях и опустошениях, которые произвели в ее рядах голод и смерть, Ибн Лаун отступил и не присоединился к ней; во-первых, он не знал, как повернется дело, а во-вторых, они были франками (т. е. католиками), а он - армянином. Поэтому он заперся в одной из крепостей, чтобы не связываться с ними.

Султан тем временем получил послание от католикоса, т. е. главы армян, повелителя Калат ар-Рума, крепости на берегах Евфрата. Вот перевод этого послания: «С самыми сердечными благими пожеланиями католикос сообщает следующие подробности для сведения нашего повелителя и господина, султана, могучего в помощи, вновь сплотившего верующих, высоко поднимающего знамя справедливости и благосклонности, являющегося процветанием (Салах) мира и веры (ад-Дин), султаном Ислама и мусульман, - да продлит Господь его процветание, увеличит его славу, сохранит его жизнь, навсегда укрепит его Удачу и приведет его к цели всех его желаний! Я пишу касательно короля германцев и того, что он делал со времени своего появления. Оставив свои владения, он держал свой путь по территории венгров и принудил их короля признать его верховенство. От него же он силой получил столько денег и воинов, сколько посчитал нужным; затем он вторгся в страну предводителя византийцев, взял и разграбил несколько его городов и утвердился в них, изгнав из них население. Он вынудил короля румов явиться и признать его своим синьором; он взял в заложники сына и брата короля, а также около сорока самых доверенных друзей этого правителя; он также взял с него контрибуцию в виде пятидесяти центнеров серебра, а также шелковых тканей без счету. Он захватил все его корабли, чтобы переправить всю армию с того берега (Геллеспонта) вместе с заложниками, которых собирался удерживать, пока не вторгнется во владения Килиж Арслана. Он продолжил свой поход, и в течение трех дней туркмены-аваджи имели дружеское общение с ним, снабдив его баранами, телятами, лошадьми и другими необходимыми вещами. Затем им представилась возможность напасть на него, и к ним присоединились подошедшие со всех сторон войска; после этого они напали на короля и преследовали его в течение тридцати трех дней. Когда он достиг Конии, Кутб ад-Дин, сын Килиж Арслана, собрал свои войска и пошел на него. Последовало кровопролитное сражение, в котором король захватил правителя в плен и полностью разгромил войско Конии. Затем он продолжил наступление и шел до тех пор, пока не показался этот город. Мусульмане в великом множестве вышли, чтобы противостоять ему, однако он раскидал их и вошел в город, где убил множество мусульман и персов и оставался в течение пяти дней. Килиж Арслан предложил ему заключить мир, и король согласился, получив от него двадцать заложников из числа местной знати. Затем он вновь продолжил поход, последовав совету Килиж Арслана и выбрав дорогу, ведущую на Тарсус и ал-Миссис; но прежде, чем вступить в эту страну, он направил вперед гонца с посланием, в котором говорилось, кто он такой и что намерен предпринять; он также приводил рассказ о том, что происходило на его пути сюда, заявляя, что намерен пройти через их землю - если не как друг, то как враг. В результате к нему был послан мамлюк Халтам, через которого было передано разрешение на проход через территорию, которого требовал король. Этого офицера, везшего ответ на (королевское) послание, сопровождало несколько знатных людей. Согласно данным им указаниям, они должны были попытаться уговорить короля вернуться во владения Килиж Арслана. Когда их привели к великому королю, они вручили ему ответ и одновременно сообщили, что главная цель их миссии заключается в том, чтобы уговорить его уйти. Тогда король собрал все свои войска и занял позицию на берегу реки. После еды и сна у него возникло желание выкупаться в прохладной воде, что он и сделал. Но, по промыслу Аллаха, едва он вошел в реку, его поразила серьезная болезнь, вызванная холодностью воды, в которую он погрузился, и в течение нескольких дней он и умер (по другой версии, Барбароссу унесло течением, и он сразу же утонул. - А. В. ). Ибн Лаун направлялся навестить короля, когда встретил своих послов, покинувших лагерь (германцев) сразу же после этого происшествия (смерти короля). Когда он узнал от них о случившемся, он уехал в одну из своих крепостей и крепко заперся в ней. Король назначил своим преемником сына еще тогда, когда начинал поход, и, несмотря на некоторые возникшие затруднения, тот сумел занять отцовское место. Узнав о бегстве посланцев Ибн Лауна, он послал за ними и вернул их обратно. А затем обратился к ним с такими словами: «Мой отец был стариком и стремился войти в вашу страну только потому, что желал совершить паломничество в Иерусалим. Теперь господином стал я, столько выстрадавший за время этого похода. Поэтому если Ибн Лаун не подчинится мне, я завоюю его владения». Тут Ибн Лаун понял, что ему придется подчиниться и лично навестить короля, ибо у того была огромная армия; он недавно видел ее и подсчитал, что состояла она из сорока двух тысяч всадников, вооруженных всеми видами оружия, а также из неисчислимого множества пеших воинов. Это была масса людей, представителей разных народов, производившая удивительное впечатление; они строго исполняли свой долг и соблюдали железную дисциплину. Каждый, кто навлекал на себя их немилость, бывал убит, точно овца. Один из их вождей немилосердно избил своего слугу, и совет священнослужителей призвал его к ответу. Это было преступление, каравшееся смертью; и судьи единодушно вынесли смертный приговор. Великое множество людей пробовали заступиться за него перед королем, но правитель стоял на своем, и этот вождь поплатился за свое преступление жизнью. Эти люди отказывают себе в каких бы то ни было развлечениях. Если кто-то из них развлекается, другие сторонятся и осуждают его. Все это потому, что они скорбят о судьбе Святого Города. Надежный источник сообщил мне, что некоторое время назад кое-кто из них поклялся вовсе не носить одежды, прикрывая тело только лишь кольчугой; это, впрочем, было запрещено их начальниками. Терпение, с которым они переносят страдания, трудности и усталость, поистине безгранично. Ваш покорный слуга (буквально: мамлюк) посылает вам этот отчет о положении дел. Когда произойдет что-то новое, по воле Божьей, он сообщит вам об этом. Это письмо католикоса». Это слово означает «наместник». Автора письма звали Бар Кри Кур бин Басил. Когда султан узнал наверняка, что король германцев вторгся в земли Ибн Лауна и идет на владения мусульман, он созвал эмиров и советников своей империи, чтобы выслушать их мнение о том, как ему следует поступить. Все сошлись на том, что часть армии следует отправить в области, граничащие с линией перемещения врага, а султану следует остаться с остальной частью армии, чтобы бороться с врагом, стоящим лагерем (у Акры). Первым из эмиров в поход выступил Наср ад-Дин, сын Таки ад-Дина и повелитель Мамбижа. За ним отправился Изз ад-Дин ибн ал-Мукаддим, повелитель Кафра, Табы, Барина и других городов. Мужадд ад-Дин, повелитель Баальбека, последовал за ним, а затем отправился Сабик ад-Дин, повелитель Шейзира. Затем в путь тронулись курды из племени барукия, входившие в войско Алеппо, а за ними - войска из Хамы. Ал-Малик ал-Афдал, сын султана, также выступил в поход, а за ним последовал Бадр ад-Дин, правитель (шихна) Дамаска. За ними двинулся ал-Малик аз-Захир, сын султана; он был направлен в Алеппо, чтобы следить за продвижением неприятеля, собирать информацию и защищать окрестные регионы. Затем пошел ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин, племянник султана и повелитель Хамы), которому было поручено защищать области вокруг его города и следить за германцами, когда они будут проходить мимо этих мест.

Этот эмир отбыл последним; он выступил в ночь на субботу, 9-й день жумада I 586 г. (14 июня 1190 г.). Уход этих войск сильно ослабил правый фланг, который они в основном составляли; поэтому султан велел ал-Малику ал-Адилю перейти на правый край правого фланга и занять позицию, освобожденную Таки ад-Дином. Имад ад-Дин был поставлен на левый край левого фланга. Как раз в это время в армии началась эпидемия, и Музаффар ад-Дин, повелитель Харрана, пострадал от болезни, но выздоровел; затем заболел ал-Малик аз-Зафир, но он тоже поправился. Заболело великое множество людей, полководцев и других; но, хвала Аллаху, болезнь проходила в легкой форме. Та же эпидемия поразила и армию врага, но там она распространилась и протекала более тяжело, унося множество жизней. Султан оставался на своей позиции и следил за действиями врага.

Сын короля занял место своего отца, но его поразила тяжкая болезнь, которая вынудила его задержаться в стране Ибн Лауна. Он оставил при себе двадцать пять рыцарей и сорок храмовников (дави), отправив остальную часть армии вперед - занять дорогу на Антиохию. Поскольку его войско было очень многочисленным, он разделил его на три части. Первая, под командованием графа, занимавшего среди них видное положение, проходила рядом с замком Баграс, когда местному гарнизону, в котором было всего несколько человек, силой и хитростью удалось захватить две сотни ее солдат. После этого они сообщили, что враг измотан, страдает от болезни, что у него всего несколько лошадей и вьючных животных и что запасы продовольствия и оружия у них на исходе. Наместники, поставленные султаном в различных городах Сирии, проинформированные о таком положении дел, снарядили войска, чтобы посмотреть, что делает враг. Эти воины натолкнулись на большой отряд (германцев), которые вышли из лагеря на поиски продовольствия; они стремительно атаковали германцев, и те потеряли более пятисот человек убитыми и захваченными в плен. Так, по крайней мере, сообщали в депешах наши писцы.

От католикоса прибыл второй гонец, и султан принял его; я присутствовал при этой встрече; он сообщил нам, что, хотя германцев и очень много, они очень ослаблены, ибо у них почти не осталось лошадей и припасов, а большая часть их вещей перевозится на ослах. «Я занял позицию на мосту, по которому им предстояло пройти, - рассказывал он, - чтобы хорошенько их рассмотреть, и увидел, как мимо меня проходило великое множество людей, но практически все они были без кирас и без копий. Я спросил, почему они в таком виде, и получил ответ: «Мы несколько дней прошли по болезнетворной равнине; у нас закончились запасы продовольствия и дрова, и нам пришлось сжечь большую часть нашего добра. Кроме того, смерть унесла многих из нас. Нам пришлось убивать и есть своих лошадей и жечь копья и припасы, так как у нас не было дров».

Граф, командовавший их авангардом, умер, когда они добрались до Антиохии. Нам стало известно, что Ибн Лаун, узнав о том, что их армия находится в полном изнеможении, преисполнился надеждой воспользоваться своим преимуществом и, зная, что король болен и оставил себе всего нескольких воинов, задумал завладеть его сокровищами Нам сказали, что эмир Антиохии также узнал об этом и отправился к королю германцев, чтобы познакомиться с ним и привезти его в город с целью присвоить себе его сокровища, если тот умрет, находясь в городе. Новости о врагах приходили постоянно, и мы знали, что среди них свирепствует эпидемия, которая все больше и больше подрывает их силы».

Борьба с Третьим Крестовым походом стала для Саладина настоящей войной на истощение, и он потратил на нее все доходы казны и военную добычу. Это, в частности, стало главной причиной, почему правление Саладина не было ознаменовано реализацией масштабных строительных проектов, а затягивание войны вызвало ропот эмиров, которые не могли воспользоваться своей добычей. По словам аль-Кади аль-Фадила, Саладин «потратил доходы с Египта на завоевание Сирии, доходы с Сирии на захват Месопотамии, а доходы с Месопотамии - на покорение Палестины». Султану становилось все труднее содержать большие армии. А владельцы иктов - земельных наделов, жаловавшихся за военную службу, стремились на месте наблюдать за сбором урожая в деревнях, с которых они собирали налоги, что также ослабляло армию. Также и родственников Саладина больше интересовали собственные поместья, а не борьба с крестоносцами.

«Салах ад-Дин, - писал Ибн аль-Асир, - никогда не выказывал твердости в своих решениях. Когда он осаждал какой-нибудь город и его защитники сопротивлялись некоторое время, он охладевал и снимал осаду. А ведь монарх не должен поступать так, даже если судьба ему благоприятствует. Лучше иногда потерпеть неудачу, оставшись твердым, чем иметь успех и затем расточить плоды своей победы. Ничто лучше не иллюстрирует эту истину, нежели поведение Салах ад-Дина в отношении Тира. То, что мусульмане потерпели неудачу перед этим городом, исключительно его вина».

Тут надо сказать, упреки Саладину по поводу отказа от осады Тира сразу после победы при Хиттине совершенно справедливы. Если бы он сразу же после победы под Хиттином озаботился не захватом Иерусалима, а ведением правильной осады Тира, куда собрались все остатки войска Иерусалимского королевства, то он имел бы все шансы взять город еще до подхода подкреплений во главе с Конрадом Монферратским. И тогда участникам Третьего Крестового похода действовать было бы гораздо труднее, поскольку они лишились бы базы на палестинском побережье, и им пришлось бы с боем отбивать какой-то порт, занятый сильным мусульманским гарнизоном. А Иерусалим от султана все равно бы никуда не делся.

Тир Саладину взять не удалось, поскольку крестоносцы господствовали на море. Баха ад-Дин так описывает гибель египетского флота под Тиром: «Флотом этим командовал некий человек по имени ал-Фарис Бадран, отважный и искусный мореплаватель. Абд ал-Мухс - главный флотоводец - велел кораблям соблюдать бдительность и осторожность, чтобы враг не мог улучить возможности причинить им вред; однако моряки проигнорировали этот совет и ночью не стали выставлять надежную стражу. Поэтому флот неверных вышел из Тирской гавани, неожиданно напал на них, захватил пять кораблей и двух капитанов, а также убил великое множество мусульманских моряков. Это случилось в 27-й день месяца шаввал (30 декабря 1187 г.). Султан был сильно огорчен случившимся, и, поскольку уже начиналась зима и шли сильные дожди, войска больше не могли продолжать сражение. Он собрал эмиров на военный совет, и те посоветовали ему свернуть лагерь, чтобы дать солдатам небольшую передышку и подготовиться к возобновлению осады некоторое время спустя.

Он последовал совету и отошел, разобрав баллисты и увезя их с собой. То, что невозможно было увезти, он приказал сжечь. Султан отбыл во 2-й день месяца зу-л-када того же года (3 января 1188 г.) Затем он распустил отряды, из которых состояло его войско, и позволил им разойтись по домам. Сам же со своим собственным войском расположился в Акре и оставался там до 584 г. (начала марта 1188 г.)».

Как пишет М. А. Заборов, «известие о падении Иерусалимского королевства, докатившись до Западной Европы, произвело впечатление громового удара. Папа Урбан VIII, узнав о случившемся, умер от потрясения. Его преемник Григорий VIII энцикликой от 29 октября 1187 г., разосланной из Феррары, призвал католиков к новому крестовому походу. Он предписал им еженедельный пост по пятницам в течение пяти лет, и на то же время всем вменялось в обязанность дважды в неделю полностью воздерживаться от мясной пищи. Проповедь крестового похода - ее особенно энергично вел кардинал Энрико из Альбано - подхватил и следующий папа, через два месяца сменивший Григория VIII, Климент III. Необходимо было поддержать стремительно падавший престиж папства. Для возбуждения религиозного энтузиазма наиболее преданные слуги апостольского престола из числа кардиналов приняли обет обойти пешком всю Францию, Англию и Германию.

Третий Крестовый поход состоялся в 1189–1192 гг. В нем участвовали почти исключительно рыцари и крупные феодалы западноевропейских стран. К концу XII века рыцарство превратилось в основную массовую силу крестоносного движения. Активную роль в Третьем Крестовом походе играли также феодальные государства, в политике которых к этому времени значительное место приобрели торговые интересы на Востоке…

Но если религиозные побуждения рыцарства шли на убыль, то одним из важнейших постоянных внутренних стимулов крестовых походов с конца XII в. стало стремление западноевропейских государств к господству на Средиземном море. Внешне это стремление в известной мере сплачивало рыцарство Запада, противопоставляло страны Европы Востоку. Однако оно же порождало и вражду между самими западноевропейскими государствами. Фиктивное, по существу, еще в первых крестоносных предприятиях пресловутое «единство западного мира», которое столь усердно подчеркивают буржуазные, в особенности католические, исследователи второй половины XX в., старающиеся таким образом удревнить истоки «атлантизма» и представить имеющей вековые традиции «западную христианскую цивилизацию», во второй половине XII в. явно рушится. На первое место в крестовых походах выдвигается принимающее порой ожесточеннейший характер соперничество западноевропейских государств в борьбе за экономическое, военное, политическое преобладание на Средиземном море. Все это отчетливо сказалось во время Третьего Крестового похода».

Вряд ли справедливы утверждения насчет глобальных геополитических интересов формирующихся феодальных европейских государств, будто бы собиравшихся установить свою гегемонию в Средиземноморье. Да и религиозная мотивация участников Третьего Крестового похода оставалась достаточно высокой. К неудаче же похода, вернее, к тому, что он не выполнил всех своих задач и так и не освободил Иерусалим, привели растущие противоречия между европейскими государствами, прежде всего между Англией и Францией, причем касавшиеся их европейских, а отнюдь не далеких заморских владений. Именно эти противоречия заставили английского и французского королей отправиться на родину, так и не освободив Иерусалим. Случайная гибель императора Фридриха Барбароссы, вызвавшая распад германской армии, самой боеспособной из всех крестоносных сил, столь же неблагоприятно повлияла на исход Третьего Крестового похода.

Из книги История Средних веков. Том 1 [В двух томах. Под общей редакцией С. Д. Сказкина] автора Сказкин Сергей Данилович

Третий крестовый поход Во второй половине XII в. произошло объединение Египта, части Сирии и Месопотамии. Во главе нового государства (с центром в Египте) стал султан Салах-ад-Дин (Саладин). В 1187 г. он завладел Иерусалимом.Это послужило поводом к Третьему крестовому походу

Из книги Крестовые походы. Под сенью креста автора Доманин Александр Анатольевич

II. Третий крестовый поход Ричард I Львиное Сердце (Из «Хроники Амбруаза») ...Французский король собрался в путь, и я могу сказать, что при отъезде он получил больше проклятий, чем благословений... А Ричард, который не забывал Бога, собрал войско... нагрузил метательные

КНИГА VIII ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД (1189-1191 гг.) 1187 г. В то время как в Европе велась проповедь нового Крестового похода, Саладин продолжал свой победный марш. Только Тир, к которому завоеватель дважды посылал флот и войско, продолжал держаться под руководством военачальника,

Из книги Всемирная история в сплетнях автора Баганова Мария

Третий крестовый поход Саладин продолжал завоевывать государства крестоносцев. Отнимая приморские города, он везде уничтожал христианские гарнизоны и заменял их мусульманскими. Страшным поражением христиан обернулась битва при Тивериаде; король Иерусалимский и князь

Из книги Краткая история евреев автора Дубнов Семен Маркович

16. Третий крестовый поход В 1187 г. египетский султан Саладин (12) отнял у христиан Иерусалим и положил конец существованию Иерусалимского королевства. Следствием этого был третий крестовый поход в Святую Землю, в котором участвовали германский император Фридрих

Из книги История Крестовых походов автора Харитонович Дмитрий Эдуардович

Глава 5 Третий крестовый поход (1189–1192 гг.)

Из книги История Византийской империи. Т.2 автора

Третий Крестовый поход и Византия После безрезультатного второго Крестового похода положение христианских владений на Востоке продолжало вызывать серьезные опасения: внутренние раздоры между князьями, придворные интриги, споры между духовно-рыцарскими орденами,

Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав Леонидович

ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД Если можно себе представить «матч всех звезд» в Средние века, то им вполне можно назвать Третий крестовый поход. Практически все яркие персонажи того времени, все самые могущественные правители Европы и Ближнего Востока приняли в нем

Из книги Тысячелетие вокруг Черного моря автора Абрамов Дмитрий Михайлович

Третий крестовый поход В 1171 г. в Египте утвердился султан Салах-ад-дин (Саладин) - мудрый и смелый правитель. Он сумел присоединить к Египту часть Сирии и Месопотамии. На его пути стояло Иерусалимское королевство. В 1187 г. в битве при Гаттине Саладин разгромил армию

Из книги Крестовые походы автора Нестеров Вадим

Третий крестовый поход (1189–1192) Между тем силы мусульманского мира продолжали возрастать, создавая угрозу самому существованию христианских государств в Палестине. Египет, Сирия, Месопотамия вошли в состав государства Саладина. В июле 1187 г. он нанес крестоносцам

Из книги Тамплиеры и ассассины: Стражи небесных тайн автора Вассерман Джеймс

Глава XVII Третий крестовый поход Поражение при Хаттине и последующая потеря территорий были показательным уроком для европейцев. Палестинские тамплиеры были разбиты, а их Великий Магистр оставался в плену у Саладина. Число храмовников резко уменьшилось. Тамплиеров

Из книги Слава Византийской империи автора Васильев Александр Александрович

Третий крестовый поход и Византия После безрезультатного Второго крестового похода положение христианских владений на Востоке продолжало вызывать серьезные опасения: внутренние раздоры между князьями, придворные интриги, споры между духовно-рыцарскими орденами,

III крестовый поход (1189 - 1192 годы)

Обстановка на кануне

Третий крестовый поход (1189-1192) в некотором отношении, по своему общему характеру, отличался от предшествующих. И на этот раз, как и в предшествующем походе, все дело оказалось в руках крупнейших феодалов, и английский и французский короли не устояли против неудержимого стремления своих наций. Но духовный, и особенно монашеский элемент, равно как народно-плебейский, уклонились от участия в крестовом походе. Участие в этом предприятии было весьма разумно ограничено известного рода цензом, обеспечением путевых расходов суммой в три марки серебра (около 60 р. с.), и уж это, конечно, исключило весь сброд, который был такой тягостной обузой при двух первых походах и так много способствовал их неудаче. И во всем остальном приготовления велись с большей осмотрительностью. Посольства были отправлены и к венгерскому королю, и к греческому императору, и к сельджукскому султану Кылыч-Арслану, который недружелюбно смотрел на возрастание могущества Саладина. К Саладину также были посланы послы, и когда он отклонил предложенный ему ультиматум, ему была объявлена война. Из этого ясно, что о грубой и беспорядочной военной сумятице первого похода тут не было уже и речи, и что самые формы государственных отношений стали более приличными. Нетрудно было организовать управление империей в отсутствие императора: он предоставил свою власть сыну Генриху, возвратившемуся из Италии. Одно только обстоятельство показалось Фридриху опасным: Генрих Лев вернулся из Англии в Германию, но уклонился от предложенного ему участия в походе. Ввиду этого надо было обезопасить себя от всяких с его стороны попыток захвата власти в отсутствие императора, и вот на рейхстаге в Регенсбурге (в апреле 1189 г.) было решено "еще на три года" удалить беспокойного принца из отечества. В конце апреля из Регенсбурга, который был для всех крестоносцев назначен сборным пунктом, масса вооруженных странников двинулась в дальний путь. Двинулось войско, какого прежде не было видано, состоявшее из 100 тысяч рыцарей, хорошо вооруженных, дисциплинированных, разумно предводимых. Путь, избранный ими, был старым путем Готфрида Бульонского. Они поплыли вниз по Дунаю.

Герои

Ричард Львиное Сердце надолго оставил о себе память в арабских землях. Арабы звали его Малик Рид, т.е. Царь Ричард, и до XIX в. арабские матери так стращали своих расплакавшихся детей: "Молчи, а то Малик Рид заберет тебя".

События

Молодой курд Юсуф ибн Айюб захватил власть в Египте и принял титул султана и тронное имя ал-Малик ан-Насир Салах-ад-Дин, т.е. Победоносный царь, Защитник Веры; европейцы переделали его имя в Саладин. Расширив свои владения до Сирии и Палестины, этот дальновидный политик и талантливый полководец начал планомерное наступление на Иерусалиское королевство. Войско крестоносцев было им разбито в 1187 г. Саладин вступил в Иерусалим.

Европа была в шоке. Папа объявил крестовый поход и потребовал прекращения всех войн между христианами. Во главе Третьего крестового похода (1189-1192) стояли вечные враги: французский король Филипп II Август и английский король Ричард Львиное Сердце. Короли беспрерывно ссорились между собой. Филипп принял крест, лишь повинуясь требованиям папы, и думал о своем королевстве больше, чем о Святой Земле, Ричард мечтал о славе больше, нежели о Гробе Господнем. Добиться возвращения Иерусалима крестоносцам не удалось, и поход окончился безрезультатно.

Итоги

Третий крестовый поход закончился неудачно. Алчность и жажда наживы привели крестоносцев к позорному поражению.