Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXXIXa (1903): Шенье -- Шуйский монастырь, с. 615
II .
Шишков , Николай Петрович, писатель по сахароварению и сельскому хозяйству, член многих ученых и других сельскохозяйственных обществ русских и иностранных, родился 27 ноября 1793 г. Отец его, Петр Герасимович, потомственный дворянин Тамбовской губ., был родным племянником министра Народного Просвещения А. С. Шишкова, а мать, урожденная Болотова, была дочерью известного писателя Андрея Тимофеевича Болотова. Получив предварительное воспитание в Московском Университетском пансионе, куда был помещен в 1802 г., Ш. кончил затем курс Московского Университета и 1 мая 1808 г. поступил юнкером в Кавалергардский полк. 23 Апреля 1809 г. он был произведен в корнеты и переведен в Малороссийский Кирасирский полк, а 11 Мая 1811 г., произведен в офицеры. Война 1812 года застала его в рядах войска. Принимая личное участие в многих стычках и сражениях с французскими войсками, Ш. под Бородиным, при падении с убитой наповал лошади, повредил себе ногу и принужден был лечь в походный лазарет. Рана, сама по себе довольно ничтожная, вызвала однако настолько серьезные осложнения, что доктора не ручались за благополучный исход болезни; только в первых числах января 1813 г. Ш. настолько оправился, что мог поехать в Калиш, где в то время находилась главная квартира. Здесь он явился к Кутузову, которому приходился дальним родственником, и по рекомендации гр. Коновныцина, любимца Кутузова, был оставлен при главной квартире. 20 февраля 1813 г. Ш. вместе с русской армией, перешедшей в наступление, двинулся за границу; он участвовал в сражениях при Дрездене, Цинвальде и Лейпциге, при блокаде крепости Бельфор, Марне, Бриенне, Мальмезоне и при местечке Ар-Сюр-Об, находился при взятии Парижа и затем с 16 апреля по l декабря 1815 г., во время 100 дней, вторично был за границей. За время войны он был награжден: за Бородино--21 октября 1812 г. орденом Св. Владимира с бантом; за Лейпциг--20 февраля 1814 г. золотой шпагой с надписью "за храбрость"; в мае 1814 переведен в л.-гв. Кирасирский полк и назначен дивизионным адъютантом при генерале Дука, тогда же награжден прусским орденом "Pour le mИrite" и 27 сентября 1816 г. произведен в штаб-ротмистры. В начале января 1817 г. Ш. оставил военную службу и уехал в свое имение, чтобы заняться сельским хозяйством. Но l января 1822 г. он вновь поступил на службу по ведомству министерства Народного Просвещения, почетным смотрителем Данковского уездного училища; 26 июня 1847 г. вышел в отставку с чином Кол. Сов. На этом окончилась служебная деятельность Ш. и началась более плодотворная, как одного из передовых хозяев своего времени и как писателя-сахаровара, немало содействовавшего распространению у нас сельскохозяйственного сахароварения. После поселения в 1817 г. в деревне, первые шаги Ш., в области сельского хозяйства, не были удачны; попытки его завести у себя правильное скотоводство, пчеловодство и хмелеводство не удавались частью от недостатка материальных средств, частью от недостатка знающих дело людей; а все это в связи с целым рядом усадебных пожаров и его неопытностью грозило почти разорением. Однако, введенный в 1826 г, плодопеременный севооборот с травосеянием (для того времени это был почти единственный случай) оказался очень удачно составленным для климатических и почвенных условий средней полосы России и спас дело. В 1829 г., ознакомившись с статьей одного из основателей свеклосахарного производства в России И. А. Мальцева, помещенной в земледельческом журнале, Ш. в компании с несколькими помещиками открыл в Спешневе свеклосахарный завод. Об устройстве завода он доложил в Им. Московском Обществе Сельского Хозяйства и 20 мая 1832 г. был выбран в его действительные члены. Когда в 1833 г. Давыдов изобрел и применил на практике новый способ добывания сахара из свекловицы посредством холодной вымочки, М. О. С. X. просило Ш. и гр. Бобринского осмотреть завод Давыдова и высказать свое мнение по поводу этого изобретения. В обществе еще ранее чувствовалось потребность в более тесном сближении между собой сахарозаводчиков и потому доклад Ш., о таком важном изобретении в производстве послужил поводом к разрешению этой назревшей потребности, вызвав к жизни особый Комитет Сахароваров. Свеклосахарное производство было в России тогда еще совершенной новостью. В 1829 г., т. е. ко времени открытия Ш. завода в Спешневе, существовало не более 18--20 подобных же заведений, устроенных большей частью в имениях помещиков средней руки и тесно связанных с сельским хозяйством. Впоследствии, когда по примеру гр. Бобринского с середины 40-х годов стало распространяться паровое производство с сложными и дорогостоящими аппаратами, многие из этих заводов, не выдержав конкуренции, принуждены были закрыться и уже в 60-х годах, после освобождения крестьян они почти совершенно исчезли. С этим то сельскохозяйственным производством сахара и была преимущественно связана деятельность Комитета Сахароваров и члена его Ш. Выбранный в первом же, после открытия, заседании 12 января 1834 г. в председатели и оставаясь таковым почти вплоть до закрытия комитета в конце 50-х годов, Ш. принимал в его жизни самое деятельное участие. В трудах комитета, издававшихся сначала отдельно под именем "Записок Комит. Сахар.", впоследствии же вошедших в состав "Журн. Сельск. Хоз. и Овцеводства", напечатана была большая часть оригинальных и переводных статей его по сахароварению; там же ежегодно до 1850 г. печатались отчеты о ходе работ на его заводе, о сделанных на нем опытах, наблюдениях и улучшениях, на заседаниях комитета читались им доклады о состоянии свеклосахарной промышленности и составлялись задачи на разные темы и программы вопросов для выяснения нужд этой отрасли сельского хозяйства. В 1836 г., когда комитет выделил из своего состава еще особую группу членов, -- производителей картофельной патоки и камеди, Ш. первый занялся опытным разрешением этого вопроса и в 1837 г. достиг вполне удовлетворительных результатов. В том же году, по поручению комитета, им был составлен полный обзор техники свеклосахарного производства во всех его частях, а в 1841 г. был издан: "опыт учета работ при свеклосахар. производстве" с приложением таблицы, дававшей возможность всякому, даже незнакомому с делом человеку, следить за соотношением между количеством сиропов и количеством получавшегося из них сахара. Завод Ш., устроенный первоначально со всеми несовершенствами того времени, сделался вскоре образцовым и из мастеров, присылавшихся к нему помещиками для обучения делу, образовалось у него нечто вроде школы практического сахароварения. Помимо применения новейших улучшений в технике производства, Ш. ввел на заводе также немало и своих собственных изобретений. Самым важным из всех этих изобретений должны считаться те изменения, которые были введены им в способе Домбаля по горячей вымочке свекловицы; работая над применением этого способа к производству с 1838 г. Ш. видел, что с одной стороны, при горячей вымочке получается больше сока, притом более чистого, чем при холодной, но с другой стороны, ослизнение свекловицы при переноске ее из одного котла в другой мешало применению этого способа на практике. В 1840 г. руководствуясь опытами французского сахаровара Мартеня, он попробовал вымачивать мязгу горячей водой в ящиках, но вместо перестановки их, как это делал Мартень, поставил их один на другой, установив между ними сообщение при помощи сифонов. Результаты превзошли ожидания Ш. и в 1841 г. он опубликовал свои труды, взял патент на изобретение и пригласил членов Ком. Сах. осмотреть практическое осуществление его на своем заводе. В свое время способ горячей вымочки Ш. пользовался довольно большим распространением и об нем знали не только у нас, но и за границей. Не ограничивая свою деятельность одним сахароварением Ш. и в других отраслях сельского хозяйства принес немало пользы. Помимо опытов над культурой новых растений и испытаний, по поручению разных сельскохозяйственных обществ, выписанных из-за границы орудий и машин, он отчасти дополнил, отчасти изобрел следующие сельскохозяйств. орудия: одноконные запашники, рассчитанные на силу средней крестьянской лошади; пропашники для свеклы, швырялку сортировочную зерна посредством центробежной силы; сеялку в разброс с щеточной системой; сушильню для крахмала, почвоуглубитель, кровельный картон, покрытый цементом; зерносушилку с картинными рамами и мн. др. В 1847 г., по инициативе Ш., в г. Лебедяни Тамбовской губ. было основано Лебедянское Общество Сельск. Хозяйства, состоявшее преимущественно из помещиков Тамбовской и смежных с ней губернии. Выбранный в первое же заседание 20 сентября 1847 г. в президенты и состоя в этом звании до закрытия общества в 1865 г., Ш. составлял для зтого общества все, им издавались и редактировались выходившие ежегодно в виде одного большого тома до 1861 г. труды общества под именем "Записок Л. О. С. X.", устраивались выставки семян и орудий, производились опытные посевы разных хлебов, испытания жатвенных машин и т. д., кроме того он принимал самое деятельное участие в разработке всех административных и научных вопросов. Впоследствии Веб. Об. С. X. за неприбытием законного числа членов было закрыто и преобразовано еще при жизни Ш. в Рязанское О. С. X. Все эти труды Ш. по сахароварению и сельскому хозяйству делали его одним из самых видных хозяев своего времени. Моск. О. С. X., членом которого он состоял и с именем которого была тесно связана вся его деятельность, 20 декабря 1852 г. "в уважение исключительных заслуг перед сельск. хозяйством" поместило в залах своих заседаний его портрет (то же самое было сделано И. Вольн. Эк. Общ. и Леб. О. С. X. в 1857 г.), а после его смерти в 1869 г., по предложению президента И. H. Шапилова, учредило при своей земледельческой школе стипендию его имени, распоряжение которой передало в род старшего. За свою деятельность Ш. несколько раз получал благодарности от правительства, 12 февраля 1858 г. ему был дан бриллиантовый перстень от Александра II за труды по Л. О. С. X., 10 ноября 1851 г. грамота от принца Ольденбургского, как председателя В. Экономического Общества, за разнообразную деятельность по земледелию, кроме того, от разных обществ, правительства и частных лиц были даны множество благодарственных адресов, больших и малых золотых, серебряных и бронзовых медалей, дипломов и пр., как за заслуги и в благодарность, так за изобретения и выставки. Печатные труды Ш. по сельскому хозяйству и репутация знатока в вопросах местного хозяйства обратили на него внимание Я. П. Рышовенко, который привлек его к участию, хотя бы и заочному, в трудах комиссии по выработке положения 19 февраля 1861 г. Вследствие этого, по мере выхода в свет трудов комиссии, они присылались к нему в деревню для просмотра, причем некоторые из его замечаний были приняты впоследствии во внимание. 23 апреля 1861 г. ему "как члену эксперту бывших редакционных коммиссий" и "в воздаяние неутомимых трудов по делу освобождения крестьян" был прислан орден св. Анны 2-ой ст. с короной и золотая медаль с правом передачи ее для ношения в род старшего. В течении многих десятков лет; живя летом в Спешневе и только на зиму приезжая в Москву для участия в заседаниях Моск. O. C. X., Ш. в последние годы принужден был по слабости здоровья окончательно покинуть свое имение и безвыездно жить в Москве. За десять дней до смерти он прислал в Моск. О. С. X. свою статью "Исторический обзор свеклосахарного производства в России" и "Картофельно-паточное производство", которую написал к 50 летнему юбилею общества и которые были напечатаны уже после его смерти в приложении к "Историческому обзору действий и трудов И. М. О. С. X. с 1846--60 г." Горбунова. 17 марта 1869 г. после продолжительной и тяжелой болезни он умер в Москве и был похоронен в с. Спешневе. Большая часть трудов Ш. была помещаема им в виде статей и заметок -- число их более ста -- в различных сельскохозяйственных периодических и повременных изданиях. Отдельно изданы были следующие: "Опыт учета работ при свеклосахарном производстве", 1842 г. и 1854 г.; "Обозрение свеклосах. производства. Отд. I: о возделывании свекловицы", 1842 г. и обе части в 1855 г.; "Описание усовершенствованного способа горяч. вымочки свекловицы" 1842 г. и 1862 г.; "Химические изыскания о влиянии разных деятел. в сахар. производстве Гахштеттера, пер. с примечаниями Ш." 1845 г.; "О сушке хлеба и описание зерносушильни" 1857 г.; и 1863 г.; "О сушении хлеба и описание овинов" 1849 г.; "Практическое наставление к возделыванию свекловицы Ф. Бецгольда, пер. с нем., дополненный и снабженный примечаниями с целью применения к хозяйств. условиям России" 1847 г.; "Исторический обзор свеклосах. производств в России" и "Картофельно-паточное производство". Последние 2 статьи напечатаны в приложении к "Историческому обзору действ. и труд, И. О. С. X." Горбунова. "Журн. Сельск. Хоз. и Овцев." 1845 г. No 1. Ст. Н. П. Шишк.; Аттестат, выданный из дирекции и училищ Рязан. губ. за No 836 -- "Земледельч. газ.". 1854 г. No 11 и 12 (биогр.) "Русск. Архив" 1866 г. No 3.; сведения, сообщенные сыном Шишковым -- Перепелкин ("Историч. записка об учреждении Им. Моск" О. С. X. и воспоминание о действиях и деятельности") 1815 г. "Записки Леб. Об. О. X." 1858 г. и 51) г.; -- "Обозрение действий Леб. O. C. X. за первое десятилетие с 1847--57 г." -- С. Маслов "Историч. обзор действий и трудов И. M. С. X. до 1846 г." изд. 1850 г. -- Горбунов "Историч. обозрение действ. и трудов И. M. O. C. X. с 1846--60 гг." -- Перепелкин "Историч. записка о 30 летней деят. И. M. O. C. X. с 1860--1889 гг." -- "Труды Им. Вольно-Экон. Общ." 1869 г. No 2 -- "Эконом" 1844 г. No 119 "Журн. Сельск. Хозяйства" 1844 г. No 1 Статья Калиновского. -- "Русское Сельск. Хоз." 1869 г. No 4. -- "Земледельческий журн." 1834 г. No15 (Журнал Земледелия); -- "Русск. Архив" 1871 г. No 3 -- "Иллюстрированная Газета" 1869 г. No 15. -- "Земледельч. газета" 1869 г. No 13; -- "Энцпклопед. словари" Толя Березина и др. -- "Московские ведомости" 1869 г. No 60 и No 66. -- "Журнал Им. Моск. Об. С. X." 1869 г. No. 7 и 8.Шишков Николай Георгиевич – заместитель начальника вооружения Военно-Воздушных Сил, генерал-лейтенант-инженер.
Родился 30 марта 1920 года в селе Шарапово Куплиямской волости Егорьевского уезда Рязанской губернии (ныне Шатурского района Московской области). Русский. С 1930 года жил в городе Егорьевск Московской области. В 1937 году окончил 10 классов школы, в 1941 году – 4 курса механико-математического факультета Московского государственного университета. Летом 1941 года участвовал в сооружении оборонительных рубежей на подступах к Москве.
В армии с сентября 1941 года. В феврале 1945 года окончил инженерный факультет Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского.
Участник Великой Отечественной войны: в марте-июне 1944 года проходил боевую стажировку на должностях механика самолёта, техника звена и старшего техника авиаэскадрильи в 18-м гвардейском истребительном авиационном полку (Западный и 3-й Белорусский фронты). Участвовал в боях на витебском и оршанском направлениях.
В ноябре 1945 года окончил специальные курсы по реактивной технике при Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского. В 1945-1946 – старший техник военной приёмки на моторостроительном авиазаводе №26 (город Уфа), в 1946-1947 – старший офицер отдела в Управлении заказов и приёмки моторов ВВС. С 1947 – военпред, а в 1949-1954 – заместитель старшего военпреда на моторостроительном авиазаводе №45 (город Москва).
В 1954 году окончил Высшие инженерные курсы по новой технике при Московском высшем техническом училище. В 1954-1959 – старший военпред на моторостроительном авиазаводе №45 (город Москва). С 1959 – заместитель начальника Управления заказов и приёмки серийной авиатехники ВВС, в 1961-1965 – начальник отдела в Управлении опытного строительства и серийных заказов авиатехники ВВС.
В 1965-1968 годах состоял для особых поручений при Главнокомандующем ВВС. В 1968-1973 – заместитель председателя Научно-технического комитета ВВС, в 1973-1983 – заместитель начальника вооружения Военно-Воздушных Сил. Внёс большой вклад в оснащение отечественных ВВС новыми типами авиационной техники и вооружения.
За большие заслуги в деле освоения и развития вооружения и военной техники Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 декабря 1982 года генерал-лейтенанту-инженеру Шишкову Николаю Георгиевичу присвоено звание Героя Социалистического труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
В январе 1983 – августе 1989 – начальник вооружения Военно-Воздушных Сил – заместитель Главнокомандующего ВВС по вооружению. С августа 1989 года генерал-полковник авиации Н.Г.Шишков – в отставке.
Жил в Москве. Умер 29 августа 1999 года. Похоронен на Гарнизонном кладбище в посёлке Монино Щёлковского района Московской области.
Генерал-полковник авиации (1984). Награждён 2 орденами Ленина (6.09.1978; 21.12.1982), орденами Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985), Трудового Красного Знамени (16.12.1972), 2 орденами Красной Звезды (30.12.1956; 22.07.1966), медалью «За боевые заслуги» (19.11.1951), другими медалями.
Лауреат Государственной премии СССР (1976).
Воинские звания:
Техник-лейтенант (21.11.1942)
Старший техник-лейтенант (31.02.1945)
Инженер-капитан (11.10.1946)
Инженер-майор (18.10.1950)
Инженер-подполковник (5.11.1953)
Инженер-полковник (12.12.1959)
Генерал-майор инженерно-технической службы (16.06.1965)
Генерал-майор-инженер (18.11.1971)
Генерал-лейтенант-инженер (25.04.1975)
Генерал-полковник авиации (3.02.1984)
В 1803г. Шишков издал свое знаменитое “Рассуждение о старом и новом слоге российского языка”, в котором подверг критике карамзинский “новый слог”. Шишков подметил типичные черты “нового слога”: ориентацию на французский язык, пренебрежение национальной книжной традицией, манерную перифрастичность. Ш.выступает же за простоту и ясность лит.выражения и осуждает карамзинистов за искусственность, манерность слога. Принято считать, что Ш.не смог правильно разобраться в соотношении старославянского и русского языков, считал, что не было и нет двух разных языков, а были и есть только два разных слога – славенский (высокий) и простонародный (низкий).
Существовали и другие кружки, занимавшиеся вопросами РЛЯ: такая радикальная группировка, как “Вольное общество любителей словесности, наук и художеств”, объединившее последователей и единомышленников Радищева. Они выступили против сентиментализма и “нового слога”. В “Северном вестнике”, “Журнале российской словесности”, “Цветнике” довольно заметно прослеживается линия как шишковского, так и карамзинского направлений при корректном отношении и к Шишкову, и к Карамзину.
Особо следует сказать о статье “Северного вестника” против опубликованной в журнале “Патриот” рецензии Измайлова на драму писателя Н.И.Ильина “Рекрутский набор”. В этой статье обнаруживается определенная ориентация на язык народа, на демократизацию лит.яз. Измайлов, выступая с карамзинских позиций, критиковал драму, в частности, за “грубый язык”.
В.В.Виноградов, обратившись к вопросам значения басенного языка Крылова в ИРЛЯ, констатировал, что вне рамок споров всех группировок остался самый важный вопрос: вопрос о народности языка. Неудивительно, что именно в это время начала разгораться борьба за пути развития национального лит.яз. и стилей нац.худ.литературы.
элементов; 2)Ломоносовские традиции высокого стиля. Скрытая дискуссионность ощущается в каждом произведении 18 века. Наиб. яркая язык. дискуссия: Шишков/Карамзин о судьбах лит. языка. Начал Карамзин: выдвинул идею «нового слога» и поставил идею реформации письменного лит. языка. Шишков писал о «старом слоге» и выступил сторонником ц.-слав. книжной традиции. Карамзин создал общество «Арзамас» , Шишков – общество «Беседы любителей рос. словесности» .
Концепция «нового слога»: Карамзин заметил, как неуклюж и непонятен совр. рус. язык (письменный). Опираясь на фр. язык, Кар. говорил, что надо научиться писать как говорим и говорить как пишем. Т е создавать синтез разг. и лит. языка, который бы бы красив и понятен. Лит. язык должен быть обработан, очищен от всего грубого, лишнего. Важна эстетич. сторона языка. Должно быть красиво, отсюда тяга к парафразам, перефрастичности, большому кол-ву эпитетов. Далее вопрос о критериях: что считать красивым? Карамзин выражает свое отношение к ц.-слав., прост., заимств. Соразмерность и сообразность: этого должно быть в меру и для цели. Кар. первый сказал, что это всего лишь язык. средства, которые мы используем. Кар. сказал, что критерием должен служить вкус образованной барышни. Ц.-славянизмы должны быть понятны и благозвучны. Просторечия так же должны быть благозвучны и обозначать приятные реалии. Карамзин вводит понятие необходимого заимствования. И заимствования писать в графике языка-источника (на латинице, напр.)
«Новый слог» Карамзина вызвал резкий отпор со стороны духовенства, бюрократических кругов, буржуазии, купечества и части дворянства, отстаивавших традиции книжно-слав. языка. Руководителем 2-го направл. был А.С. Шишков. Самым важным он считал укрепление и развитие в русском обществе высоких патриотических идей. В «новом слоге» Карамзина он видел негативное влияние языка чужеземцев. Шишков – организатор лит. общества «Беседа любителей русского слова» (1811-1816). Программа общества: 1)отстаивание канонов классицизма в искусстве, 2)употребление книжно-слав. языка, 3)широкое использование библейской символики, 4)ограничение неологизмов и заимствований.
В 1803 г. появляется статья «Рассуждения о старом и новом слоге российского языка», в которой Шишков представил свои взгляды:
1)старослав. язык является корнем рус. языка, поэтому для потребностей лит-ры нужно брать слова из священного писания, а не из франц. языка. Если же нужных слов нет ни в церковных книгах, ни у старых писателей, то нужно создавать новые слова на основе старослав. или исконно русских корней.
2)Стилистическая дифференциация лит.яз., разграничение разговорной и книжной речи.
3)Шишков пытается возродить теорию 3 стилей Ломоносова.
Шишков отвергает заимствования из-за того, что они не соответствуют требованиям ясного выражения мысли в слове. Он считает, что использование франц. языка искажает русский язык несвойственными ему словами.
Шишков очень много говорил о том, что такое смешение просторечий и книжного языка приводит к мешанине. Для Ш. письм (Ц) и разг (Прост) речь должны быть противопоставлены (под книжной понимает старую книжную традицию). Ш. не хотел признавать право рус. яз. на письменный вариант. Везде говорит о словенском языке, отсюда его пристрастие к ц.-славянизмам. Значит. часть его высказываний – о изучении словенского языка. Стремление Карамзина писать красиво Ш. не поддерживает, считает важным простоту выражения. Ш. был злостным врагом заимствований. Считал, что любое понятие можно выразить рус. языком. Дискуссия окончательно определила обе позиции, указав минусы и там и там.
Адмирал Александр Шишков вошел в учебники по истории как крайний «обскурант» и «реакционер». А напрасно: это явное упрощение.
Портрет А.С. Шишкова. С оригинала Джорджа Доу
Потомки воспринимали Александра Семеновича Шишкова (1754–1841) как фигуру почти анекдотическую. Достаточно вспомнить часто приписываемую ему литературными и политическими оппонентами «исконно русскую», свободную от галлицизмов фразу: «Хорошилище в мокроступах идет по гульбищу из ристалища в позорище», то есть «Франт в галошах идет по бульвару из цирка в театр». Между тем, вопреки утверждениям недругов, главный идеолог консерваторов начала XIX века был куда более сложной фигурой…
Зигзаги карьеры
Шишков родился в семье инженера-поручика. Образование получил в Морском кадетском корпусе, который окончил в 1772 году в звании мичмана. Неоднократно участвовал в морских походах, в том числе и в сражениях (в ходе Русско-шведской войны 1788–1790 годов). С 1779-го он преподавал в Морском кадетском корпусе морскую тактику, одновременно занимаясь литературной деятельностью – переводами, сочинением пьес, стихов и рассказов.
При Павле I Александр Шишков сделал стремительную карьеру – от капитана 1-го ранга до вице-адмирала, был назначен членом Адмиралтейств-коллегии. Еще в 1796 году его избрали действительным членом Российской академии. Однако из-за временного охлаждения к нему императора адмиралу было суждено пережить и опалу.
В первые годы правления Александра I Шишков, радостно приветствовавший одой его вступление на престол, был глубоко разочарован выбранным царем либеральным курсом, связанным с деятельностью так называемого Негласного комитета, а также Михаила Михайловича Сперанского . Адмирал обвинял реформаторов в неопытности, отсутствии знаний отечественных традиций, законов и обрядов, в некритичном следовании «духу времени», идеям, которые привели к «чудовищной французской революции». В результате Шишков, как и при Павле I, был удален от двора и посвятил себя научной и литературной деятельности.
Идеолог консерваторов
С 1803 года Шишков заявляет о себе как о ведущем идеологе консервативно-националистических кругов. Его взгляды того периода нашли отражение в «Рассуждении о старом и новом слоге Российского языка» (1803), направленном против дворянской галломании – полной или частичной ориентированности высшего российского общества на французские культурно-поведенческие модели. Будучи по форме трактатом филологического характера, это сочинение по сути явилось политическим манифестом складывающегося русского консерватизма.
«Записки» А.С. Шишкова
В «Рассуждении» Шишков резко выступил против тех, кто, по его словам, «заражен неисцелимою и лишающею всякого рассудка страстию к Французскому языку». К таковым он причислял не только значительную часть дворянского общества, но и литераторов сентименталистского направления, главой которых был автор «Писем русского путешественника» и «Бедной Лизы» Николай Михайлович Карамзин и которые задались целью усвоить западную словесность, преимущественно французскую, провозгласив в литературе «новый слог».
«Морской словарь» А.С. Шишкова
В описании Шишкова галломания выглядит как тяжкая духовная болезнь, поразившая русское общество. «Они [французы. – А. М.] учат нас всему: как одеваться, как ходить, как стоять, как петь, как говорить, как кланяться и даже как сморкать и кашлять, – иронично замечает он. – Мы без знания языка их почитаем себя невеждами и дураками. Пишем друг к другу по-французски. Благородные девицы наши стыдятся спеть Русскую песню». Все это, обнажающееся в формуле «ненавидеть свое и любить чужое почитается ныне достоинством», с его точки зрения, чрезвычайно опасно для самой будущности русского государства и его народа. «Научили нас удивляться всему тому, что они [французы. – А. М.] делают; презирать благочестивые нравы предков наших и насмехаться над всеми их мнениями и делами, – негодует Шишков. – Все то, что собственное наше, стало становиться в глазах наших худо и презренно».
«Они запрягли нас в колесницу»
Подобного рода «русская русофобия» явилась следствием вытеснения и в результате полного отсутствия национального воспитания в том смысле, как его представлял действительный член Российской академии. «Начало оного [«крайнего ослепления и грубого заблуждения нашего». – А. М.] происходит от образа воспитания: ибо какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них сим постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством, хвастают и величаются?» – задает Шишков риторический вопрос.
Он считал такое положение дел совершенно недопустимым, ибо оно означало, что французы, по сути дела, завладели Россией без единого выстрела и теперь господствуют в ней: «Они запрягли нас в колесницу, сели на оную торжественно и управляют нами – а мы их возим с гордостию, и те у нас в посмеянии, которые не спешат отличать себя честию возить их!»
«Рассуждение о старом и новом слоге» стало главным трудом А.С. Шишкова – не столько филологическим, сколько общественно-политическим
В итоге, как подчеркивает Шишков, возникло своего рода моральное рабство, что по своим последствиям хуже физического порабощения, которое все же оставляет надежду на грядущее освобождение. «Народ, который все перенимает у другого народа, его воспитанию, его одежде, его обычаям последует; такой народ уничижает себя и теряет собственное свое достоинство, – заявлял адмирал, – он не смеет быть господином, он рабствует, он носит оковы его, и оковы тем крепчайшие, что не гнушается ими, но почитает их своим украшением».
Но каким же образом могла возникнуть подобная ситуация? Процессы всеобщей деградации, «растления», «заразы», по Шишкову, начались прежде всего по причине заимствования чужих обычаев и массового наплыва галлицизмов в русский язык. Все это однозначно расценивалось адмиралом как некая «подрывная акция» со стороны сознательных и бессознательных врагов России, из-за которых «входящие к нам из чужих языков» слова «вломились к нам насильственно и наводняют язык наш, как потоп землю».
«Унылозадумчивая физиогномия означала гипохондрию»
В «Рассуждении» Шишков категорически настаивает, что книги, создаваемые нелюбезными ему литераторами, то есть Карамзиным и его последователями, следует обозначить как «Французско-Русские». По мнению адмирала, сугубая вина карамзинистов состоит в том, что, вводя в русскую речь многочисленные кальки с французского, они игнорируют собственное языковое богатство, а в перспективе это приведет к неминуемой деградации родного языка: «Доведем язык свой до совершенного упадка».
Морское сражение Русско-шведской войны 1788–1790 годов. Худ. Юхан Титрих Шульц. За участие в этой военной кампании А.С. Шишков был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость»
Интересно, что Шишков в своем сочинении приводит немало примеров действительно анекдотического характера: «Вместо: око далеко отличает простирающуюся по зеленому лугу пыльную дорогу [карамзинисты пишут. – А. М.]: многоездный тракт в пыли являет контраст зрению. Вместо: деревенским девкам навстречу идут цыганки: пестрые толпы сельских ореад сретаются с смуглыми ватагами пресмыкающихся Фараонит. Вместо: жалкая старушка, у которой на лице написаны были уныние и горесть: трогательный предмет сострадания, которого унылозадумчивая физиогномия означала гипохондрию. Вместо: какой благорастворенный воздух! Что я обоняю в развитии красот вожделеннейшего периода! и проч.».
В критике подобных языковых «извращений» Шишков, как это очевидно ныне, часто бывал прав. Но все же нельзя не отметить, что немало слов, которые, на его взгляд, являлись неприемлемыми кальками с французского, прочно вошли в современный русский язык. Скажем, он упрекал карамзинистов в том, что те «безобразят язык свой введением в него иностранных слов, таковых, например, как: моральный, эстетический, эпоха, сцена, гармония, акция, энтузиазм, катастрофа и тому подобных». В разряд «Русско-Французских слов» и «нелепого слога» у него попали такие слова, как «переворот», «развитие», «утонченный», «сосредоточить», «трогательно», «занимательно».
Однако Шишков говорил не только о языковых заимствованиях. «Надлежит с великою осторожностию вдаваться в чтение Французских книг, дабы чистоту нравов своих, в сем преисполненном опасностию море, не преткнуть о камень», – предупреждал он. Шишков был уверен, что «нигде столько нет ложных, соблазнительных, суемудрых, вредных и заразительных умствований, как во Французских книгах».
Вопросы языкознания
Причины подобного отношения Шишкова к французской литературе и французам определялись полным неприятием идей Просвещения и кровавым опытом Французской революции, реализовавшей на практике эти идеи. Адмирал был твердо убежден, что нация, уничтожившая монархический принцип и религию, установившая якобинский террор, не может дать миру никаких конструктивных идей.
Неприятие Шишковым французского языка и культуры носило идейный, консервативно-охранительный характер, было обусловлено стремлением противопоставить просвещенческому проекту собственную национальную, русско-православную традицию. При этом язык выступал, в понимании Шишкова, как субстанция народности, квинтэссенция национального самосознания и культуры народа в целом.
Пафос критики Шишкова определялся его общей установкой, согласно которой современный ему русский язык должен формироваться в первую очередь на традиционной церковнославянской основе: «Древний Славенский язык, отец многих наречий, есть корень и начало Российского языка, который сам собою всегда изобилен был и богат, но еще более процвел и обогатился красотами, заимствованными от сродного ему Эллинского языка, на коем витийствовали гремящие Гомеры, Пиндары, Демосфены, а потом Златоусты, Дамаскины и многие другие христианские проповедники». Таким образом, по Шишкову, русский язык – через церковнославянский – является прямым наследником традиций языческой Древней Греции и православной Византии.
При этом неверно считать, что адмирал призывал всех писать на церковнославянском. «Я не то утверждаю, – пояснял он в «Рассуждении», – что должно писать точно Славенским слогом, но говорю, что Славенский язык есть корень и основание Российского языка; он сообщает ему богатство, разум, силу, красоту».
Оппоненты Шишкова приписывали ему мысль об абсолютной недопустимости каких-либо заимствований из других языков. На самом же деле он не отвергал в принципе самой возможности языковых влияний. Шишков так формулирует свои взгляды на этот вопрос: «По моему мнению, кто желает действительную пользу приносить языку своему, тот всякого рода чужестранные слова не иначе употреблять должен, как по самой необходимой нужде, не предпочитая их никогда Российским названиям там, где как чужое, так и свое название с равною ясностию употреблены быть могут».
Оптимизм Шишкова коренился в том, что, с его точки зрения, несмотря на известное «повреждение нравов», в России все же сохранялись остатки мощной культурно-религиозной традиции, которые можно было бы использовать. «Мы оставались еще, до времен Ломоносова и современников его, при прежних наших духовных песнях, – отмечает он, – при священных книгах, при размышлениях о величестве Божием, при умствованиях о христианских должностях и о вере, научающей человека кроткому и мирному житию; а не тем развратным нравам, которым новейшие философы обучили род человеческий и которых пагубные плоды, после толикого пролияния крови, и поныне еще во Франции гнездятся».
«Примеры многих добродетелей»
Обращение к историческому прошлому России, нравственному опыту и обычаям, авторитету предков является еще одной символической опорой для культурно-политической программы Шишкова.
В его изображении русское прошлое было преисполнено гармонии, существовавшей в отношениях как между людьми, так и между народом и властью. «Мы видим в предках наших примеры многих добродетелей, – говорил он, – они любили Отечество свое, тверды были в вере, почитали Царей и законы: свидетельствуют в том Гермогены, Филареты, Пожарские, Трубецкие, Палицыны, Минины, Долгорукие и множество других. Храбрость, твердость духа, терпеливое повиновение законной власти, любовь к ближнему, родственная связь, бескорыстие, верность, гостеприимство и иные многие достоинства их украшали». Думается, что подобная идиллическая картина являет собой полную «антагонистическую» противоположность консервативному восприятию революционной Франции.
А.С. Шишков, в 1772 году окончивший Морской кадетский корпус, вскоре стал преподавать там морскую тактику
Шишков еще задолго до славянофилов видел в крестьянстве источник нравственных ценностей и традиций, уже недоступных «испорченным» высшим классам: «Мы не для того обрили бороды, чтоб презирать тех, которые ходили прежде или ходят еще и ныне с бородами; не для того надели короткое немецкое платье, дабы гнушаться теми, у которых долгие зипуны. Мы выучились танцевать менуэты; но за что же насмехаться нам над сельскою пляскою бодрых и веселых юношей, питающих нас своими трудами? Они так точно пляшут, как, бывало, плясывали наши деды и бабки. Должны ли мы, выучась петь итальянские арии, возненавидеть подблюдные песни? Должны ли о Святой неделе изломать все лубки для того только, что в Париже не катают яйцами? Просвещение велит избегать пороков – как старинных, так и новых; но просвещение не велит, едучи в карете, гнушаться телегою. Напротив, оно, соглашаясь с естеством, рождает в душах наших чувство любви даже и к бездушным вещам тех мест, где родились предки наши и мы сами».
В 1824 году А.С. Шишков был назначен министром народного просвещения
Что же касается вопроса о значении традиции, отметим, что сам Шишков осознавал невозможность возврата в прошлое, хотя именно это ему неоднократно приписывалось. Его позиции были достаточно реалистичны, он лишь подчеркивал недопустимость негативного отношения к своим истокам: «Возвращаться же к прародительским обычаям нет никакой нужды, однако ненавидеть их не должно».
Сформулированная в «Рассуждении» программа провозглашала необходимость национального воспитания, опирающегося на собственные языковые, политические, бытовые (например, в одежде, еде, повседневных поведенческих стереотипах) традиции, и развития патриотизма, подразумевающего культивирование национального чувства и преданности самодержавной монархии.
«НЕ ЗАБУДЬТЕ, ЧТО ГРИБОЕДОВ СЧИТАЛ СЕБЯ УЧЕНИКОМ ШИШКОВА , что Гоголь и Пушкин ценили его заслуги, что сам Карамзин отдал ему впоследствии справедливость»
«Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка» позволило позже славянофилам называть Шишкова в числе своих учителей и идейных предшественников. Алексей Степанович Хомяков в диалоге «Разговор в Подмосковной» (1856) писал: «Мы не стыдимся Шишкова и его славянофильства. Как ни темны еще были его понятия, как ни тесен круг его требований, он много принес пользы и много бросил добрых семян. Правда, почти вся литература той эпохи, все двигатели ее были на стороне Карамзина; но не забудьте, что Грибоедов считал себя учеником Шишкова, что Гоголь и Пушкин ценили его заслуги, что сам Карамзин отдал ему впоследствии справедливость».
«Беседа любителей русского слова»
С 1807 года по инициативе Шишкова стали собираться литературные вечера, из которых выросло общество под названием «Беседа любителей русского слова». Устраиваемые публичные чтения образцовых произведений в стихах и прозе призваны были развивать и поддерживать вкус к изящному слову, а в конечном счете – укреплять патриотическое чувство. Устав общества был разработан Шишковым, и оно было высочайше утверждено 17 февраля 1811 года. Заседания «Беседы» проходили в доме Гавриила Романовича Державина , который вместе с Шишковым стоял у ее истоков и был одним из ее организаторов. Разговоры велись не только о литературе, но и о политике.
Александр Семенович Хвостов (1753–1820) – поэт и переводчик. Худ. В.Л. Боровиковский
Первое торжественное заседание и первые чтения, на которые адмирал настойчиво приглашал императора Александра I, последовали 14 марта 1811 года. Державин для собраний подготовил обширный зал и пожертвовал на значительную сумму книги для библиотеки «Беседы». К первому заседанию общества композитор Дмитрий Бортнянский, близкий к вдовствующей императрице Марии Федоровне, по предложению Державина написал поздравительную кантату «Сретение Орфеем солнца», которая была исполнена певчими из Придворной капеллы.
Структура общества была тщательно продумана. Первоначально «Беседа» состояла из 24 действительных членов, а также из членов-сотрудников, «кои на убылые места поступают в действительные члены». Для соблюдения порядка в чтениях она разделялась на четыре разряда (каждый включал по шесть действительных членов), председателями которых были назначены А.С. Шишков, Г.Р. Державин, А.С. Хвостов и И.С. Захаров. Над председателями во главе каждого разряда были поставлены еще попечители: П.В. Завадовский, Н.С. Мордвинов, А.К. Разумовский и И.И. Дмитриев (первые два – в прошлом, а остальные – действующие министры).
ШИШКОВ СФОРМУЛИРОВАЛ ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ, НА КОТОРЫХ ДОЛЖЕН СТРОИТЬСЯ И УКРЕПЛЯТЬСЯ ПАТРИОТИЗМ . Это православная вера, национальное воспитание и русский язык
Действительными членами «Беседы» являлись баснописец И.А. Крылов, писатели и поэты С.А. Ширинский-Шихматов, А.Н. Оленин, Д.И. Хвостов, А.Ф. Лабзин, А.А. Шаховской, а также П.А. Кикин и другие. В списке членов-сотрудников значились, в частности, С.П. Жихарев и Н.И. Греч. В числе 33 почетных членов общества были главнокомандующий в Санкт-Петербурге С.К. Вязмитинов, будущий градоначальник Москвы Ф.В. Ростопчин, министр внутренних дел О.П. Козодавлев, обер-прокурор Святейшего синода А.Н. Голицын, государственные деятели М.М. Сперанский, С.С. Уваров, М.Л. Магницкий, М.М. Философов, писатели П.И. Голенищев-Кутузов, В.А. Озеров, В.В. Капнист, Н.М. Карамзин, поэтесса А.П. Бунина, собиратель рукописей А.И. Мусин-Пушкин, митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Амвросий (Подобедов), епископ Вологодский Евгений (Болховитинов).
Подобного рода «плюралистический» состав «Беседы», в которую входили лица, принадлежавшие к различным политическим и литературным группировкам и направлениям, ранее зачастую находившиеся друг с другом во враждебных отношениях, заставляет предположить, что одной из недекларируемых целей общества было объединение прежних идейных оппонентов в атмосфере резкого усиления угрозы со стороны наполеоновской Франции.
Гавриил Романович Державин (1743–1816) – поэт, государственный деятель. Худ. В.Л. Боровиковский
Исследователь деятельности «Беседы» М.Г. Альтшуллер так характеризовал ее основной состав: «Самый беглый взгляд на список членов «Беседы» <…> не позволяет рассматривать общество как сборище бездарностей и тупых реакционеров. Перед нами объединение, располагавшее первоклассными литературными силами. Во главе «Беседы» стояли такие крупные личности и талантливые литераторы, как Шишков и Державин. Важную роль в ней играл регулярно присутствовавший на заседаниях И.А. Крылов. Среди ее членов мы видим таких талантливых писателей, как Шаховской, Шихматов, Капнист, Горчаков, Греч, Бунина, Гнедич (формально к «Беседе» не принадлежавший) и другие. В состав объединения входили видные ученые и общественные деятели: Мордвинов, Оленин, Болховитинов, Востоков и другие».
На собраниях «Беседы» зачастую присутствовал весь цвет Петербурга. Объединение пользовалось демонстративной поддержкой Православной церкви: так, в январе 1812 года «Беседу» посетили все члены Святейшего синода.
«Рассуждение о любви к Отечеству»
Одним из самых выдающихся событий за весь период существования «Беседы» было чтение Шишковым «Рассуждения о любви к Отечеству» на торжественном заседании 15 декабря 1811 года, на которое, по свидетельствам современников, съехалось едва ли не все высшее общество – около 400 человек. Выступление Шишкова не было его индивидуальным деянием, он говорил от имени объединения. «Рассуждение» явилось программным сочинением и имело прямой политический смысл: в нем адмирал сформулировал основные источники, на которых должен строиться и укрепляться патриотизм. Это православная вера, национальное воспитание и русский язык.
Иллюстрация к произведению А.С. Шишкова «Воспоминания о моем приятеле». Рис. К.П. Брюллова
В преддверии Отечественной войны взгляды Шишкова явно оказались востребованными властью и обществом. Речь вызвала огромный резонанс и во многом послужила причиной того, что 9 апреля 1812 года адмирал был назначен на пост государственного секретаря (он заменил опального Сперанского). Шишков обязан был неотлучно находиться при Александре I в качестве личного секретаря для составления важнейших манифестов, рескриптов, указов и других бумаг канцелярии императора.
Во время Отечественной войны 1812 года Шишков фактически исполнял роль ее главного пропагандиста и идеолога. Составленные им манифесты, призванные давать отклик на все основные события, поднимать дух народа и армии, пользовались большой популярностью. Однако в 1814-м император освободил Шишкова от должности государственного секретаря по состоянию здоровья – с одновременным назначением членом Государственного совета. Кроме того, еще в 1813 году адмирал стал президентом Российской академии – этот пост он будет занимать до конца своей жизни.
Поскольку после победы над наполеоновской Францией проблема галломании утратила свою остроту, Шишков явно охладел к деятельности «Беседы». В 1816-м, вслед за смертью Державина, «Беседа любителей русского слова» прекратила свое существование. В 1822 году адмирал попытался возобновить практику литературных вечеров, причем обратился он с таким предложением не к кому-нибудь, а к Карамзину. «Могу представить ему только Блудова и Дашкова [основателей общества «Арзамас», антагониста «Беседы». – А. М.], в надежде на его голубиное незлобие», – писал тогда Карамзин И.И. Дмитриеву. Впрочем, эта идея так и осталась нереализованной.
Министр народного просвещения
В 20-е годы XIX века Шишков стал одним из лидеров «православной оппозиции», в которую входили митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), А.А. Аракчеев, М.Л. Магницкий и другие. Она противостояла распространению западноевропейского мистицизма и экуменической политике Министерства духовных дел и народного просвещения, возглавляемого князем Александром Николаевичем Голицыным. После отставки последнего в 1824 году пост министра народного просвещения и главноуправляющего делами иностранных вероисповеданий занял Шишков. Он выступал против перевода Библии с церковнославянского на русский язык, так как это, с точки зрения «православной оппозиции», вело к «профанации» текста Священного Писания. Благодаря его усилиям в 1825 году издание Библии на русском языке было прервано, а созданное Голицыным Российское библейское общество, проводившее экуменическую политику, оказалось закрытым.
«ПРОСВЕЩЕНИЕ ВЕЛИТ ИЗБЕГАТЬ ПОРОКОВ – КАК СТАРИННЫХ, ТАК И НОВЫХ ; но просвещение не велит, едучи в карете, гнушаться телегою»
По инициативе Шишкова в 1826 году был принят Устав о цензуре, прозванный современниками «чугунным», поскольку он имел целью в максимальной степени предотвратить распространение радикальных и либеральных идей. На посту министра просвещения Шишков подготовил программу национального воспитания в духе православия, верности самодержавию и сословным началам.
В 1828 году Шишкова по преклонности лет отправили в отставку, лишив министерской должности, но сохранив за ним звание члена Государственного совета и президента Российской академии. Основные же направления его политики в области просвещения продолжит реализовывать новый министр Сергей Семенович Уваров уже в 1830-е.
Последние годы жизни Шишков занимался преимущественно научными изысканиями. Он уделял большое внимание филологии, развивая тезис, обозначенный им в подзаголовке к труду «Славянорусский корнеслов» как «язык наш – древо жизни на земле и отец наречий иных». Он одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать библиотеку, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и книги по славяноведению.
А.С. Шишков умер 9 апреля 1841 года и был похоронен в Лазаревской усыпальнице Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
Альтшуллер М.Г. Беседа любителей русского слова. У истоков русского славянофильства. М., 2007
Шишков А.С. Избранные труды / Сост., авт. вступ. ст. и комм. В.С. Парсамов. М., 2010
Минаков А.Ю. Русский консерватизм в первой четверти XIX века. Воронеж, 2011
Аркадий Минаков, доктор исторических наук
ШИШКОВ АЛЕКСАНДР СЕМЁНОВИЧ - русский писатель, военный и государственный деятель. Государственный секретарь и министр народного просвещения. Президент Российской академии.
Происхождение.
Родился в семье инженера-поручика Семёна Никифоровича Шишкова и его супруги Прасковьи Николаевны. Семья была религиозной. Получил домашнее образование и поступил 17 (28) сентября 1776 года в Морской кадетский корпус. В 1769 году Шишков произведён в гардемарины и с того же года стал ходить в учебные плавания. В 1772 году был произведён в мичманы. Окончив Морской кадетский корпус, он получил предложение остаться в нём в качестве преподавателя, благодаря чему его служба два следующих десятилетия была разделена между плаванием по морям в качестве сначала офицера, а потом командира боевых кораблей и педагогической деятельностью в Морском корпусе. Участвовал в русско-шведской войне 1788-1790 годов. В 1793 году был издан выполненный Шишковым перевод «Морского искусства».
В 1796 году Шишков был переведен на Черноморский флот и был назначен правителем канцелярии начальника черноморского флота и портов князя П. А. Зубова. По вступлении на престол император Павел немедленно вернул Шишкова в Петербург и в 1796 году произвел в капитаны 1-го ранга. Через год получил назначение состоять при особе императора в качестве эскадр-майора. В этой должности он служил во время морской кампании, организованной Павлом в 1797 году с целью собственнолично проверить в деле Балтийский флот.
В конце года отправился в заграничную командировку с целью вербовки матросов и офицеров в русский флот, результаты которой были малоудовлетворительны. Несмотря на это, был произведен в контр-адмиралы и в том же году назначен членом . В 1799 году получил почётную должность историографа флота за множество трудов по истории русского военно-морского искусства. Вскоре, Шишков стал вице-адмиралом. В 1805 году стал директором вновь образованного Адмиралтейского департамента морского министерства и членом Морского ученого комитета.
Общественная деятельность.
В 1796 году стал членом литературной Российской Академии. По его инициативе академия издаёт с 1805 года «Сочинения и переводы», в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи, свой перевод и обширнейший его разбор.
В 1810 году под его эгидой стали проводиться собрания, получившие наименования «Беседы любителей русского слова». Целью «Бесед» было укрепление в русском обществе патриотического чувства при помощи русского языка и словесности. Чтобы влиять на публику, было предпринято издание «Чтений в Беседе любителей русского слова», причём материал для «Чтений» доставлялся главным образом Шишковым.
Государственный секретарь (1812-1814) и член Государственного совета.
В 1812 году Шишков был назначен на должность государственного секретаря на место удалённого Сперанского. Во время и Заграничного похода русской армии Шишков находился при императоре и писал все важнейшие приказы и рескрипты. В 1814 году «по состоянию здоровья» он был отправлен в отставку. Одновременно с отставкой с поста госсекретаря Шишков был назначен членом Государственного Совета. В 1824 году был произведен в чин полного адмирала.
Министр народного просвещения (1824-1828).
В 1824 году Шишков был назначен на пост министра народного просвещения и главноуправляющего делами иностранных вероисповеданий. Проводил консервативную политику на этом посту. Осенью того же года представил императору несколько записок, обосновывавших необходимость закрытия библейских обществ. Министр возражал против переводов Священного Писания с церковнославянского на современный литературный язык, его стараниями в 1825 году было прервано издание Библии на русском языке. Окончательно деятельность Библейского общества была ликвидирована в царствование Николая I. На посту министра добился принятия 10 июня 1826 года нового Устава о цензуре, который был прозван «чугунным», а также под его руководством разрабатывался Устав гимназий и училищ уездных и приходских, подрывавший бессословность образования, окончательно утверждённый уже после его отставки.
Президент Российской академии.
С 1813 года и до своей смерти занимал пост президента Российской академии. На этом посту он ратовал за то, чтобы Российская академия в противовес Императорской академии наук (где преобладали иностранцы) стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма. А. С. Шишков уделял большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии. Шишков одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать Славянскую библиотеку в Петербурге, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению. После смерти Шишкова в 1841 году Российская академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук на правах отделения.